Градус накала

[Jalapeño]

Планета Алькуб, звёздная система Лиопа, окрестности звёздного конгломерата "Вдолинье", 344? Год.

А если точнее...
Вокзал кибернетического типа "Кауас", перрон 4, отдел 2. Где-то 9 часов 10 минут стандартного спокойного дня.

Правда это, конечно, относительно.

Толпа разнообразных существ дожидалась уникального, единственного в своём роде поезда, имевшего лаконичное и складное название — "Квантида". По правде говоря, это звёздное тело прославилось именно благодаря нему, как первому лучу надежды для погрузившегося в хаос общества алькубиан. Оно было и понятно — своими колоссальными размерами поезд собрал внутри себя десятки тысяч, если не сотни пассажиров, многие из которых выбрали эту махину своим новым постоянным местом проживания.

Эти инорасники явно были благословлены, либо самостоятельно, либо при помощи связей, либо собственной хитростью обретя билет на рейс. Под поездкой подразумевалось наблюдение за прекраснейшими видами Алькуба, в последнее время вновь поросшего растительностью и восстанавливающего когда-то девстенные леса, музыкальные и театральные часы, наилучшее обслуживание, ну и конечно же отправление в противоположную точку этой планеты немалых размеров. Было ли всё это правдой? Пока что оставалось лишь ждать.

— Внимание! Рейс "Квантида" подходит к вокзалу через 5 минут стандартного спокойного дня. — Раздался отдающий скрипом металла и скорее всего женский голос, — Доступные для особых посетителей вагоны: 3, 6, 8, 13, 17 и 21. Доступные для алькубиан вагоны: 2, 5, 10, 14, 19, 24, 28 и 56. Просьба приготовиться. — Затем голос повторил всё сказанное ранее, — Рейс "Квантида" подходит к вокзалу через 5 минут стандартного спокойного дня. Доступные для особых посетителей вагоны: 3, 6, 8, 13, 17 и 21. Доступные для алькубиан вагоны: 2, 5, 10, 14, 19, 24, 28 и 56. Просьба приготовиться.

Тем временем, роботический проводник 3 вагона с простеньким наименованием "Петтури" на бейдже усмехнулся, поправив свой галстук-бабочку, забавно контрастирующий своей горошечной окраской на фоне серьёзного и словно вырезанного из металлического дерева тела. Совсем скоро он выйдет из своего ставшего родным третьего вагона, дабы пустить гостей в состав. Ведь всё только начиналось.

Вот это приключение и начинается! Прошу всех желающих отписать первый (или даже больше) пост, набор открытый и чуть ли не каждый может принять участие в данном квесте. Также просьба мне в лс (на форуме или в ВК) написать про то, как ваш персонаж мог попасть на рейс — благодаря лотерее, купив билет или своровав его у кого-то. Удачи!

[whammy]

Так вот, не привлекая к себе лишнего внимания, странная парочка, ранее творящая какие-то тёмные делишки в самом дальнем углу буфетного зала, по-тихому удалилась.

Движение. Затем другое. И... сизое тело вновь оказалось в объятиях. Однако теперь Айн была взгромождена на руки арисана, напоминая скорее какое-то странное блюдо, нежели чью-то возлюбленную. "Супругу". Но сделать что-то с этим она не могла. В общем-то и не хотела, желая поскорее задать все те немногие вопросы, что терзали ее и пролить немного света на творившуюся неразбериху.

[Купе №13]

Шли секунды, стремящиеся обратиться в минуту. Сизокожая наконец была отпущена, почувствовав твердый пол вагона под своими ногами. И, не в силах мириться со знакомой дрожью в ногах, поскорее прошла внутрь, вскоре рухнув на койку.
В купе было пусто. Первый раз, когда пара отдыхающих могла вздохнуть по-настоящему свободно. Первый раз за первый день... Все это как-то не стыковалось в голове. Так много всего за такой малый промежуток времени... Не говоря уже и о том, что на фоне случившегося сконцентрироваться было в принципе тяжело. Неужели это и есть так называемый курортный "отдых"?
Айн пребывала в полном замешательстве, отчего она, кажется, и заняла чужой лежак. А, быть может, дело было и не в этом? Так или иначе, перед арисаном сейчас предстала весьма неоднозначная картина: его возлюбленная легла на заправленную койку ровно в то место, где когда-то лежал и он. Левая нога ее, полусогнутая в колене, свисала вниз. Само же колено непринужденно отходило в сторону, не касаясь столика. А правая нога, таким же образом согнутая и отведенная в сторону, лежала где-то на середине белой простыни. Одна из рук девушки поглаживала ягодицу, приминая порванную ткань. Другая же была совершенно расслаблена, лежа на животе, будто сама владелица ее чего-то ожидала, запрокинув голову на подушку. Но и она быстро все поняла. Этого хватило, чтобы девушка легонько сползла с края койки, не дав собственной крови что-либо запачкать. Ранку она все так же прикрывала полами черного платья. Багряных подтеков было куда меньше, чем ранее и это дало возможность уделить секунды столь необходимым раздумья.
— Чемодан... Достань, пожалуйста. — Уставившись на "супруга" поистине щенячьими глазами, сизокожая изо всех сил старалась делать вид, что ничего не произошло. И что ни странная поза, в которой она пребывает, ни нахождение на его койке ее ничуть не смущают. На деле же это было не так...

[MagicSalmon]

— Чемодан... Достань, пожалуйста. — Уставившись на "супруга" поистине щенячьими глазами, сизокожая изо всех сил старалась делать вид, что ничего не произошло. И что ни странная поза, в которой она пребывает, ни нахождение на его койке ее ничуть не смущают. На деле же это было не так...

Рыцарь лишь многозначительно и тихо усмехнулся, искоса глянув на Айн. А затем, будто бы и вовсе не придав её словам какого-то особого веса, он медленно пересёк комнатку и, обогнув стоящий в центре столик, остановился у окна.
Снаружи, по ту сторону стекла, стремительно мелькали пейзажи Алькуба. Недостаточно исключительные для того, чтобы хоть как-то удивить бывалого космического капитана. Но довольно приветливые, дабы навеять прилив лёгкого чувства умиротворения. Особенно, на контрасте с ледяными пустошами того же Экзерцитуса.
— Знаешь, Айн... - заговорческая нотка, будто бы нарочно выдерживающая определённую интригу, звучала в словах альбиноса. А он сам, тем временем, уже во всю расстёгивал пуговки на своей комичной рубашке, продолжая любоваться алькубианскими просторами. Ему так хотелось продолжить мысль, объясниться и, наконец, избавиться от ещё одного тяжкого груза на могучих плечах, возникшего будто бы на ровном месте в отместку за всё то хорошее, что происходило на протяжении последнего десятка минут с ним и его компаньоншей. Вот только, он не хотел её ранить словами. Ненароком, без какого-либо злого умысла.
Но, тем не менее, он прекрасно видел и знал, чего хотела драккарка на самом деле. Как в буфете, когда нежно поглаживала его грудной хитин и, как бы невзначай, опускала свои нежные ручки всё ниже, так и сейчас, распластавшись на его постели. И в языке жестов её, разумеется, Искандер без труда разглядел провокацию.
"Ни тени сомнения... ей даже в голову не пришло, что в брюках моих, ей приглянувшихся, может скрываться пятиглавое змееподобное нечто. А я, тем временем, и сам не задумался о том, что там, в её причинном месте, ждать меня может зубастая пасть, или, на крайняк, целый букет несовместимых с арисанским организмом болячек! Ни банальных контрацептивов, ни инстинкта самосохранения... и всё же, правду одна старая притча глаголила. Запретный плод всегда сладок, Кур-Кубеш побери... и кем мы будем, если не пойдём на риск? Здесь и сейчас, испробуем вместе!"
Мысли, крутившиеся в голове арисана, заставляли его волноваться. И всё же, внешне он никак не выдавал себя. Почти.
— Разве в чемодане... есть что-то интересное, Айн? - нежные и украшенные хитроватой ноткой, эти слова последовали за короткой немой паузой. Щёлкнула последняя пуговица и, виртуозно разведя руками в стороны, рыцарь сбросил с себя рубашку, которая, словно простая тряпка, отправилась в непродолжительный полёт прямо на одну из верхних коек.
Немного погодя, сам Искандер развернулся к сизокожей и спиной своей подпёр окно. Теперь, в свете дневной звезды, драккарка видела всё: и чёрные полосы, подобно лозам тропического растения расходящиеся по белоснежному полотну поджарого воинского торса; и сегменты чёрной руки в тех местах, где холодный металл жадно вгрызался в арисанскую плоть, давно сросшись с ней в единое целое.
И глаза его, всё ещё слегка красноватые. Они смотрели прямо девушке в душу, ожидая искреннего ответа. Быть может, даже не на тот вопрос, что был задан по-факту. Но на то, что сокрыто в нём куда глубже, чем простые слова...

[whammy]

Рыцарь лишь многозначительно и тихо усмехнулся, искоса глянув на Айн. А затем, будто бы и вовсе не придав её словам какого-то особого веса, он медленно пересёк комнатку и, обогнув стоящий в центре столик, остановился у окна.

— Знаешь, Айн... - заговорческая нотка, будто бы нарочно выдерживающая определённую интригу, звучала в словах альбиноса. А он сам, тем временем, уже во всю расстёгивал пуговки на своей комичной рубашке, продолжая любоваться алькубианскими просторами

Несмотря ни на что, Айн ожидала ответ на свой скромный вопрос. Вот только не получила его. Ее собеседник занял удобную позицию, загородив местные пейзажи. И сизокожая ждала. Смотрела на арисана, не отводя глаз. А сердце, в бешеном ритме ударов, тут и там заходилось. Было странно... Будто бы весь уют небольшого купе сошел на нет, бросив девицу обратно в пучину ее чувств и ощущений. Мозг выключался. Разум противился, тогда как тело терзало и требовало. А что же до самой драккарки? Ее воля вновь была подавлена. Да и какой смысл говорить о важности фигуры королевы, покуда главенство на поле всегда возложено на плечи короля?
Тишина. Время, чтобы собраться с духом. Девушка использовала его с умом, переведя дыхание и поудобнее распластавшись на краю койки. Глаза ее не отрывались от Искандера, прослеживая каждое движение и жест. А затем и он заговорил. Слово за словом, странный намек... в один миг сизокожая ощутила, будто ее чувства вновь обостряются, придаваясь какой-то нелепой игре. Но что же это было? Проклятие? Дар? Быть может, благословение? Айн все еще ничего не понимала, будучи загнанной своими собственными мыслями. И позднее, когда все пуговицы на рубашке были расстегнуты, а сама "гавайка" ловким движением отправилась в полет, к этому всему присоединились и позывы тела. Девушка колебалась, ныне чувствуя, что что-то здесь не так. Что что-то неправильное закралось в ее голову, и не дает душе покоя. Но было слишком поздно: дверь в купе заперта, буфет и празднества оставлен позади, а сказанные после, слова белокожего попутчика так и манили на какую-то глупость. Однако все, в конце концов, сведется к одному. Ведь ей все это нравится.
Едва заметно приподнявшись, инорасница поправила свое положение на кровати, а за ним - волосы. Непослушный локон отошел назад. На задний план отошли и детские предрассудки. И все эти мелочи, какими бы серьезными они не были поначалу, оказались все теми же мелочами, в итоге исчезнув, как кровь в вине. Левая рука девушки легла на затылок, предплечьем подпирая наросты рогов. Пальцы свесились, игриво перебирая длинный волосок. А выражение лица исказилось, напоминая ни то вопрошание, ни то легкий флирт, чего сама Айн не замечала. Ее пальцы все еще аккуратно удерживали черную материю у скола, останавливая кровь. А глаза же, тем временем, медленно обошли силуэт арисана, зависнув на груди и затем опустившись чуть ниже. Губы сомкнулись, явив слабую, но деловитую улыбку, которая скрывала маленькие белые клычки. И в один миг их взгляды встретились...
В купе повисла многозначительная тишина.

[MagicSalmon]

В купе повисла многозначительная тишина.

Их взгляды вновь столкнулись на поприще незримой битвы, которой, вероятно, нет конца. Огненно-рыжие и налитые горячей кровью очи того, кто внешне и внутренне был испытан калёной стужей. И холодные, мерцающие мистическим изумрудным светом глаза той, чьё сердце пылало похлеще пламени преисподней. Самой жаркой из тех вариаций Ада, что когда-либо придумывали религиозные культы на просторах необъятной вселенной...
Они смотрели друг на друга и молчали. Айн, вероятно, знала, чего хочет её командир. Или, быть может, только думала так? Всё это время, начиная с того неловкого откровения, пророненного в буфете? И заблуждалась, недооценив его.
А рыцарь... просто улыбался. Слабо-слабо, почти незаметно. И пусть глаза его, медленно приходящие в норму, задорно сверкали, прослеживалась в них какая-то странная тоска. Тогда, когда, казалось бы, всё наконец достигло пика! Того, к чему всё шло. Когда обоюдная радость должна дать волю страсти двух индивидов, только сейчас обрётших друг друга по-настоящему!
Вероятно, к претору просто вернулась расчётливость. Способность здраво оценивать ситуацию и анализировать даже тогда, когда ради этого приходится наложить ограничения на собственные чувства. И чем сильнее они, тем больше подобного рода "защита" становится похожей на пытку. И ведь рыцарю, вдоволь исполосовавшему спину свою шипованной плетью, было не привыкать.
Наконец, он первым отвёл взгляд в сторону. Развернул голову вполоборота и устремил свой взор куда-то к алькубианским просторам, мелькавшим за окном. Только высшим силам, если таковые вообще существуют, ведом был ход его мыслей сейчас.
— Скажи мне, Айн. Ты боишься крови?
Эти слова прозвучали задумчиво. Так же строго, как и плавно преобразившееся лицо самого арисана. Сказанное могло ударить по девичьим ушам не просто холодом, контрастирующим со всем происходившим ранее. Слишком уж загробно они прозвучали. С безразличием и апатией, которые резонно ожидать разве что от трупа, ожившего вопреки всем возможным законам бытия.

[whammy]

— Скажи мне, Айн. Ты боишься крови?
Эти слова прозвучали задумчиво. Так же строго, как и плавно преобразившееся лицо самого арисана. Сказанное могло ударить по девичьим ушам не просто холодом, контрастирующим со всем происходившим ранее. Слишком уж загробно они прозвучали. С безразличием и апатией, которые резонно ожидать разве что от трупа, ожившего вопреки всем возможным законам бытия.

Айн была готова ко всему. К любым действиям со стороны белокожего. Ее организм ждал, а с ним и она сама выжидала, словно хищница, когда можно будет сделать следующий шаг. Старательно избегала наступления конем. Настраивала себя морально и физически, но... произнесенное лишь самую малость выбило ее из колеи. А вот то, как все обернулось... вопросов вновь было больше, чем ответов. Она ощутила себя так, как ощущала себя тогда. Лежа в лазарете под дулом пистолета. И ей не нравилось. Действительно не нравилось обсуждать то, о чем зашла речь, арисан отлично чувствовал это. Все случилось, подобно резкому повороту. И неизвестно, имел ли кавалер рассчет каким-то образом сыграть на девичьих чувствах, но... в таком случае он добился своего. На секунду сизокожая поморщилась. Ее рука... она все еще была там. Она достала ее, посмотрев на окровавленные пальцы и молча сглотнула. Что сказать ему в ответ? Как он отреагирует на эти слова?
Чтобы собраться с духом, понадобилась секунда. Через еще одну тишина была снова нарушена.
— Скажи... ты... что-то хочешь сказать мне? — Ее лицо укрыла маска непонимания. Она убрала окровавленную кисть на колено, замерев в ожидании ответа.

[MagicSalmon]

— Скажи... ты... что-то хочешь сказать мне? — Ее лицо укрыла маска непонимания. Она убрала окровавленную кисть на колено, замерев в ожидании ответа.

Рыцарь какое-то время молчал. Только рука его чуть приподнялась, а глаза, пусть и ненадолго, но обратили свой взор к багровым разводам на когтях и меж пальцев. И одно только зрелище это, ввиду целого ряда обстоятельств, было арисану не особо-то уже и приятно. Желание сейчас же сорваться с места и заскочить в санузел, как бы невзначай, возникло само собой. Правда, альбинос не поторопился сию же секунду претворять его в жизнь.
Вместо этого, Искандер развернулся к девушке лицом снова. И взгляд его, как можно было судить по нахмурившимся бровным пластинам, полнился укором. Вряд ли претору могло понравиться то, что на его вопрос отвечают, опять же, вопросом. Даже с учётом того, что он и сам иногда грешит этим... особенно тогда, в частности, когда ему необходимо уйти от ответа. И Айн, как нетрудно догадаться, пыталась сейчас сделать то же самое.
Провокации, как правило, несут в себе конкретную цель. И ответить провокацией на провокацию, не поддавшись, порой очень трудно. Рыцарь видел, чего хотела девушка. И он знал, что сам был бы безгранично рад делить с ней ложе. Вот только отборная решимость драккарки, теперь уже, на относительно трезвую голову, слишком уж сильно бросалась в глаза. Резала их, контрастируя с образом той нежной воительницы, какой рыцарь знал её ранее. И альбинос считал теперь, будто она сама не ведает до конца, что творит. Не понимает по-настоящему, что происходит. Может, для неё это всё- лишь игра с эрогенными зонами, по зову природы ищущими приключений на то самое "причинное место"? Мимолётное влечение, продиктованное животными инстинктами. Столь же низменными и отвратными, как те, что совсем недавно могли заставить арисанские челюсти сомкнуться на сизой девичьей глотке смертельным капканом!
Эта неопределённость была сейчас тем, чего Искандер боялся по-настоящему. Ведь его чувства к ней, от начала и до конца, были на самом деле чисты. Израненные горем сердца арисана желали вновь полюбить, а вовсе не обзавестись очередным половым партнёром. И "низменная любовь", ведомая одним лишь плотским влечением, была чужда белокожему. В отличие от его соплеменников, которые, в подавляющем большинстве, посчитали бы идеальной как раз такую модель отношений.
Строгий и жгучий, взгляд неморгающих рыжих глаз бросал девушке вызов. В первую очередь, её сознательности.
— Отвечай.

[whammy]

— Скажи мне, Айн. Ты боишься крови?

— Отвечай.

Не отведя от собеседника глаз, сизокожая замолчала. Тон, интонация, слова... Она чувствовала, что ответ все-таки неизбежен. Что ей необходимо делать то, чего она совсем не хочет. И мерзкое, искаженное подобие ностальгии вновь овладело ею, активировавшись столь нехитрым триггером. Руки начали трястись. Но и... чего он хотел по-настоящему?
— Я... — начала, запнувшись, Айн и осторожно сомкнула колени, уперевшись в них руками, — Я не знаю. Раньше я никогда не боялась. Просто... прости. Я... я не знаю. Все это вызывает не очень приятные воспоминания. Если хочешь, я постараюсь не бояться больше. Только скажи! — Пытаясь говорить позитивнее, девушка раз за разом запиналась, путаясь в словах. Ее вновь охватывало волнение. Было ли Искандеру приятно видеть ее... такой? Одна мысль порождала другую. Почва для самобичевания и новых тревог была как никогда плодородна.
Инорасница издала громкий смешок, обреченно прикрыв глаза.
— Прости. Прости еще раз. Я... я такая дура. Втягиваю тебя в свои проблемы... — Драккарка вновь разразилась смехом. Было видно, как ей больно продолжать. Но она не умолкала. Это был приказ. И приказы она не нарушала. — Ты... ты можешь ударить меня. Ударь меня! Это ведь ужасно, правда? Я пытаюсь делать то, что делал ты. Но у меня... у меня ничего не получается... — на последних словах девушка помрачнела. Было не ясно, что творилось у нее в голове в тот порочный миг. Но уже скоро Айн обхватила лицо руками и откинулась назад, распластавшись на койке. Она рыдала.

[MagicSalmon]

— Прости. Прости еще раз. Я... я такая дура. Втягиваю тебя в свои проблемы... — Драккарка вновь разразилась смехом. Было видно, как ей больно продолжать. Но она не умолкала. Это был приказ. И приказы она не нарушала. — Ты... ты можешь ударить меня. Ударь меня! Это ведь ужасно, правда? Я пытаюсь делать то, что делал ты. Но у меня... у меня ничего не получается... — на последних словах девушка помрачнела. Было не ясно, что творилось у нее в голове в тот порочный миг. Но уже скоро Айн обхватила лицо руками и откинулась назад, распластавшись на койке. Она рыдала.

Рыцарь с мрачной тоской наблюдал все те стремительные перемены, что происходили с девушкой буквально у него на глазах. Но он не чувствовал себя виноватым. Вероятно, из-за своей гордыни, которая сама-собой шептала арисану о том, что ему самому нанесли оскорбление. Посчитали, будто адепта давно падшего ордена, можно так вот легко совратить и использовать в порыве прелюбодеяния, удовлетворяя самые низменные плотские желания. В обход его чувств и, наконец, здравого смысла.
С другой стороны, Искандеру было по-настоящему жаль драккарку. Даже сейчас, укоряя себя, она стремилась всячески угодить "господину". Была готова принять от него даже удар, обменяв телесные унижения на чувство защищённости. Что, если только желание иметь рядом плечо соратника, готового защитить от всех возможных невзгод, двигало сизокожей? И тот грех, на который она готова была с минуты на минуту пойти, являлся просто-напросто благодарностью. Должком по расчёту, а вовсе не искренним желанием дать волю чувствам.
И мысли об этом, пожалуй, резали оба арисанских сердца незримым клинком куда сильнее и небрежнее, чем полное безразличие со стороны Айн. Уж лучше бы им, в таком случае, было никогда не встречаться! Не причинять друг другу понапрасну ещё большую боль, чем та, которую волоком, как напоминание о бедах прошлого, каждый из этих двоих тащит за собой сквозь дни, недели и годы.
— Ты давно уже не рабыня. - рыцарь снова говорил строго, будто бы давя тяжестью слов на сознание подопечной намеренно. Может, иначе он и не мог донести эту очевидную, давно уже требующую усвоения и необходимую мысль?
— И не обязана слепо исполнять мои прихоти. "Пытаюсь делать, как делаешь ты"... пхах! Когда-нибудь, девочка, ты поймёшь, что нет на свете ничего ценнее, чем пройти сквозь лёд и пламя жизненных трудностей, оставшись при этом самой собой.
После этих слов, сказанных достаточно тихо, увядающим голосом, арисан улыбнулся снова. Слабая и фальшивая, эта улыбка была полна боли. Да и взгляд пламенно-рыжих очей, ранее смотревших на Айн, теперь, вероятно, меланхолично глядел сквозь неё. В никуда.
— Я дал тебе обещание. И я не возьму за него плату телом. - мрачно и жёстко, наконец, подвёл он итог. Затем, отойдя от окна, альбинос не стал сгонять девушку со своей койки. Вместо этого, он молча занял её же лежак и, подложив руки под голову, закрыл глаза.
В купе воцарилась тишина.

[whammy]

— Ты давно уже не рабыня. - рыцарь снова говорил строго, будто бы давя тяжестью слов на сознание подопечной намеренно. Может, иначе он и не мог донести эту очевидную, давно уже требующую усвоения и необходимую мысль?
— И не обязана слепо исполнять мои прихоти. "Пытаюсь делать, как делаешь ты"... пхах! Когда-нибудь, девочка, ты поймёшь, что нет на свете ничего ценнее, чем пройти сквозь лёд и пламя жизненных трудностей, оставшись при этом самой собой.
После этих слов, сказанных достаточно тихо, увядающим голосом, арисан улыбнулся снова. Слабая и фальшивая, эта улыбка была полна боли. Да и взгляд пламенно-рыжих очей, ранее смотревших на Айн, теперь, вероятно, меланхолично глядел сквозь неё. В никуда.
— Я дал тебе обещание. И я не возьму за него плату телом. - мрачно и жёстко, наконец, подвёл он итог. Затем, отойдя от окна, альбинос не стал сгонять девушку со своей койки. Вместо этого, он молча занял её же лежак и, подложив руки под голову, закрыл глаза.
В купе воцарилась тишина.

"Не рабыня". "Не обязана слепо исполнять мои прихоти". "Мои прихоти". "Девочка". "Плата телом". "Оставшись самой собой." "Рабыня"...
Ребенок? Девочка? Дитя. Айн не знала что делать, встретив такой крупный набор триггеров. Каждое из этих слов как-то по-особенному отражалось в ней, задевая все больше и больше душевных ран. Девушку раздирало изнутри. Она продолжала беззвучно рыдать, уставившись прямиком в "потолок", созданный низом верхней койки. С каждой секундой и с каждым словом ощущение того, что все потеряно, лишь усиливалось и параноидальные мысли овладевали ею, придя как следствие бешено выросшей частоте сердечных сокращений. Она не понимала. Ничего не понимала. Чего он хотел добиться этим?
— Я просто хотела сделать тебе приятно! — Сложив руки на груди, сизокожая попыталась отдышаться. В глазах рябило, а слова резали сердце, подобно тысяче ножей. Вскоре она вновь прикрыла лицо, попытавшись смахнуть слезы, тщетно проводя пальцами по соленым щекам. — Я... я не рабыня. Я просто не могу. Не могу иначе, понимаешь? — Вдумчивый взгляд изумрудных глаз, направленный куда-то вверх, стал стеклянным. Не имело значения то, видит то Искандер, или нет. Его возлюбленная просто повернулась на левый бок и прикрыла лицо рукой, другую подложив под голову. Ее трясло.
— Смейся надо мной. Я же такая глупая и наивная...

[MagicSalmon]

— Я просто хотела сделать тебе приятно! — Сложив руки на груди, сизокожая попыталась отдышаться. В глазах рябило, а слова резали сердце, подобно тысяче ножей. Вскоре она вновь прикрыла лицо, попытавшись смахнуть слезы, тщетно проводя пальцами по соленым щекам. — Я... я не рабыня. Я просто не могу. Не могу иначе, понимаешь? — Вдумчивый взгляд изумрудных глаз, направленный куда-то вверх, стал стеклянным. Не имело значения то, видит то Искандер, или нет. Его возлюбленная просто повернулась на левый бок и прикрыла лицо рукой, другую подложив под голову. Ее трясло.
— Смейся надо мной. Я же такая глупая и наивная...

Искандер не смотрел. Даже не приоткрыл глаза, молча и с завидным спокойствием выслушивая истеричные слова подруги. Всё, произнесённое ей, только сильнее усугубляло ситуацию. Глубже вгоняло в оба сердца клинок, невидимый обычному взору. Ржавый, зазубренный, с искривлённым лезвием и кровостоком. Чтобы было больнее. Дабы страдания смаковалась!
Жалость боролась с пониманием того, что, дав столь желанную слабину сейчас, рыцарь рискует принести страдания Айн. Ещё большие, нежели то моральное самобичевание, которому сейчас она отдалась целиком. Но было ли полное безразличие лучше?
Определённо, нет. И понимание этого, в какой-то мере, даже повеселило арисана своей ироничностью. Ведь даже тогда, когда, казалось бы, всё просто ужасно, есть немалая вероятность того, что вот-вот всё станет намного хуже. Бывший крестоносец, измотанный ныне похлеще, чем после славного боя, обязан был предпринять что-то. Ибо понимал, что при ином раскладе, вспыхнув подобно одинокой спичке, его любимая, измученная душевными страданиями, рисковала просто-напросто "выгореть".
И не останется в душе её ничего, кроме пепла и пустоты.
"Да, знакомое чувство." - ненавязчивая мысль, как нельзя лучше подчёркивающей схожесть этих двух блудных пришельцев, промелькнула в голове Искандера подобно одинокой комете. Яркой и волочащей за собой сверкающий шлейф.
— Когда-то давно, ещё будучи совсем мальцом, я верил, будто один лишь живой организм способен нести вселенной добро. Менять её, делать лучше чем она есть! Хех, я был наивным и глупым, считая, что мечом можно покарать всех мерзавцев. Что этого более чем достаточно, дабы всем жилось хорошо... - тишину разбавила тихая речь, преисполненная ностальгической ноткой. Смакующая элементы дней давно минувших. Порой, очевидно, не самые приятные.
— Но мне исполнилось пятнадцать. И те, кто учил меня "добру", сказали: "Докажи, что ты теперь достоин нести луч света и надежды в дальние дали бескрайнего космоса! Сойдись в поединке насмерть с таким же юнцом, как ты сам!" Хороший подход, правда? Нам обоим дали настоящие мечи. Из металла, калёного сплава халгримского ктюрна! А он... он был таким же, как я. Верил, что испытание надо встретить с достоинством. Не видел подвоха.
Глаза арисана открылись. И перед ними, как несложно понять, предстало монотонное полотно "крыши" в виде дна установленной выше койки. Кажется, она принадлежала Аллинд, той приветливой инораснице? А, впрочем, сейчас это не играло роли.
— Для нас, вероятно, это было почти что игрой. Ответственной, лишь немногим сложнее простого дружеского спарринга. Металл звенел и наша кровь кипела, а старики смотрели. Он... он был лучше меня. Крепче, увереннее. Даже его удары были точнее. Идеально отточенные на манекенах... в один миг, когда меч сверкнул перед самым лицом, я вдруг понял. Это не игра. И мне настал конец, я не сумел бы продержать защиту дольше! А потом был удар... и я упал, выронив меч. Его клинок у самого моего горла... я как сейчас помню этот холод! И взгляд... его глаза, полные сомнения. Непонимания. Но для меня, хотевшего жить, всё было ясно в тот миг. По-крайней мере, так я думал. Он колебался, не решаясь одним лишь движением перерезать мне глотку. Жалкая пара секунд замешательства... и вот, меч вновь у меня. А его уже нет в живых. И руки. В крови.
Медленно перевернувшись на бок, Искандер взглянул в сторону Айн, облюбовавшей койку напротив. Ему интересны были те перемены, что могла вызвать столь внезапная смена темы разговора. Ведь если она уязвима, открывшись ему со своими проблемами, как было сказано ранее... то почему бы не открыться теперь самому арисану? Если этот разговор, тяжёлый и странный, был своего рода боем, то рыцарь желал встретить его на равных с оппонентом.
— Не знаю, зачем я рассказал всё это...

[whammy]

Медленно перевернувшись на бок, Искандер взглянул в сторону Айн, облюбовавшей койку напротив. Ему интересны были те перемены, что могла вызвать столь внезапная смена темы разговора. Ведь если она уязвима, открывшись ему со своими проблемами, как было сказано ранее... то почему бы не открыться теперь самому арисану? Если этот разговор, тяжёлый и странный, был своего рода боем, то рыцарь желал встретить его на равных с оппонентом.

— Не знаю, зачем я рассказал всё это...

Сизокожая рыдала. А он говорил...
Все происходило так странно, будто бы в нелепой комедийной постановке все перепуталось, образовав в незамысловатом сюжете трагичную прореху. Но Айн было не до смеха. Слова. Вся их горечь. Это было, как сны наяву. Вывернутый и извращенный кошмар, не пугающий чем-то стереотипно жутким. Нет. Каждый новый факт биографии того, кто сейчас перед ней строжился, напоминал девушке иголку. И эти иглы пронзали кожу, идя дальше. Добирались до самых потаенных уголков ее тела. Души. Пронзали самое сердце, наполняя болью и заставляя ежиться, не в силах произнести и звука. А слезы все капали вниз, неумолимо стремясь намочить белоснежную простынь его койки. Странное испытание предстало перед лицом драккарки, и она была не в силах побороть свой страх. Но она привыкла биться. И в той вечной битве, которую она вела с этим проклятым миром, он был единственным лучом света. Лучиком надежды. И потерять она его не могла...

"Такой же, как и я?"
Пустыми глазами уставившись в стену, инорасница обомлела. Трясущиеся руки осторожно коснулись лица. Поправили волосы. Охваченная чуждым осознанием всей правды, она принялась ерзать, будто хотела сменить положение или скрыться от арисанских глаз. Но вслед за тем лишь вновь перевернулась на спину, взор свой устремив прямо на белокожего. А лицо ее не отражало эмоций. Словно маска из базальта, оно замерло, и лишь мокрые щеки поблескивали на свету, обнажая черные полосы за тонким слоем стекшей косметики. Томный вздох. Рука потянулась к шее. Пальцы аккуратно схватили массивное кольцо ошейника и потянули в сторону. Звон бубенца заглушил очередной всхлип. Девичьи брови напряглись. Глаза прищурились, поморщились, а на лице проступила... улыбка? Широкая и болезненная ухмылка сковала ее мышцы, предшествуя очередному истеричному смешку. Она тянула ошейник, а он приносил ей боль. Прямо, как тогда. Почему все всегда происходит именно так?
— Мое лицо... — затихая, начала Айн. Ее руки вновь закрыли глаза, ныне осторожно потирая их. — Ты знаешь эти знаки? — Девушка аккуратно загнула один из пальцев, явив взгляду рыцаря свои "татуировки".

[MagicSalmon]

Продолжая вести наблюдение, заняв стратегически выгодную позицию на противолежащей койке, Искандер не сводил с девушки глаз. Внешне, пожалуй, могло даже показаться, будто он слегка подостыл и стал менее категоричен после того, как излил собеседнице частичку собственных стенаний. У арисанов, в общем-то, было так принято раньше: если доверительные отношения между двумя индивидами, по каким-то неявным причинам, вдруг оказались под вопросом, то они, следуя привитой родителями культуре общения, имели право начать "обмен тайнами". Логика здесь была проста донельзя! Раскрывая сокровенные тайны друг другу и делясь своими проблемами, двое арисанов сближались в диалоге. Открывались собеседнику, указывая на свои же слабости с расчётом на то, что "оппонент" сделает то же самое. Стоит ли говорить, что практика этой "традиции", ввиду общего морального упадка арисанского общества, как-то быстро снизошла на почти что полный "нет" за последние пару веков?
Сам факт того, что рыцарь прибегнул к этому приёму, заставил его задуматься кое о чём. Чем больше альбинос пребывал в обществе разномастных ксеносов, тем сильнее он ощущал себя дитём своей расы. А ведь там, в родном звёздном скоплении, его бы считали уродом!

— Мое лицо... — затихая, начала Айн. Ее руки вновь закрыли глаза, ныне осторожно потирая их. — Ты знаешь эти знаки? — Девушка аккуратно загнула один из пальцев, явив взгляду рыцаря свои "татуировки".

— Неа. - честно и непринуждённо ответил рыцарь, отрицательно кивнув головой. Вместе с тем, стараясь придать драккарке уверенности, он... просто улыбнулся в ответ. Посчитал, что сможет ей показать свою благосклонность подобным образом, раз уж сизокожей тяжело так вот слёту избавиться от неприятных пережитков прошлого. И самым пагубным из них, видимо, являлось искажённое видение окружающего мира.
— Но они красивые. Хотя и походят немного на...
Тут он запнулся, посчитав, вероятно, что слово "слёзы", так и напрашивающееся, будет сейчас совсем неуместно. И вот, будто бы проглотив конец своей реплики, арисан вновь перевернулся на спину. Но голова его всё ещё была повёрнута к ней, а глаза вопрошали своим пронзительным взглядом. Альбиносу было интересно.

[whammy]

— Но они красивые. Хотя и походят немного на...
Тут он запнулся, посчитав, вероятно, что слово "слёзы", так и напрашивающееся, будет сейчас совсем неуместно. И вот, будто бы проглотив конец своей реплики, арисан вновь перевернулся на спину. Но голова его всё ещё была повёрнута к ней, а глаза вопрошали своим пронзительным взглядом. Альбиносу было интересно.

— Слезы... — продолжила столь очевидное Айн, как по иронии, уставившись на собеседника взглядом мокрых глаз. Услышанное тронуло ее. Она понимала, что это комплимент. Очень неуместный комплимент. Но что-то внутри ныло. Кричало от боли, озлобленно скалясь перед белым лицом благодетеля.

Тяжелый вздох. Было не ясно, сколько способна продлиться еще одна напряженная пауза в общении инорасников. Однако сейчас и секунды могли казаться вечностью. Один из тех немногих разговоров, где отношения "начальник-подчиненная" отступили. В конкретный миг и атмосфера была непринужденной, а ситуация - относительно спокойной. Но... что-то ведь вновь шло не так. Айн чувствовала это, ощущая определенную неловкость от необходимости смотреть собеседнику в глаза. Но и делать было попросту нечего. Она не отступила, вместо этого избавившись от нервного напряжения слабо сжав в руке эластичное черное полотно. Драккарка сама того не заметила, как одно из ее колен слабо оголилось.
— Тебе правда нравится?

[MagicSalmon]

— Тебе правда нравится?

Рыцарь глядел, пытаясь понять. Приоткрыть завесу той тайны, что таили в себе изумрудные девичьи очи, поблёскивающие капельками кристально чистых слёз. И он, несмотря ни на что, был от правды весьма далёк. Трудно порой понять женщин, а уж инорасниц... у самого рыцаря, немало всего пережившего, скажем так, взгляд на жизнь был относительно прост. Со своими нюансами, но, как ни крути, понятный как балоэ.
Или арисану просто хотелось самому в это верить...
— Подчёркивает выразительность глаз. - честно, хотя и с некой тоской, ответил альбинос. Взгляд свой он не сводил с лица девушки, а потому, собственно, и не заметил никаких перемен в её позе на кровати. Да и если б заметил... он ведь не возьмёт плату телом. Он не коллектор, чтобы трясти с других долг. И не спекулянт, дабы в эти долги обманом вгонять. Придумывать на ровном месте.
Оба пришельца, таких похожих и столь же отличающихся, говорили на абсолютно разных языках. До определённого момента, быть может, даже не заметив плавного перехода. Вот только сам Искандер прекрасно видел, что сама драккарка, видимо, не считает узоры на своём лице гордостью. И рыцарь не желал тормошить её прошлое, вытягивая щипцами расшифровку значения этих "слёз". Хватит с них обоих неприятных отголосков ушедшего! Лучшее, что сейчас мог сделать бледнокожий воин, так это разбавить обстановку, всё ещё слегка напряжённую. Дать девушке понять, что рисунки на лице не должны как-то стеснять её. Что их, забыв про истинное значение, каким бы оно ни было, можно полюбить. И себя саму, вместе с ними. Примерно так же, как сам "Рыцарёнок", много-много лет назад, сумел смириться с убийством товарища, с которым ему лишь волей жребия было суждено сойтись в финальной экзаменационной схватке.
— Знаешь... многие самки-инорасницы, начиная "пафосными" кэльфийками и кончая, например, зажиточными горгонианскими девами, отдали бы последние свои деньги за такой "макияж". А уж если бы этот рисунок, в одночасье, стал писком моды, раскрученным в СМИ! Уверен, шея далеко не одного косметолога была бы изгрызана. Уж поверь! - и рыцарь засмеялся. Вполне искренне, быть может, посчитав свою ироничную шутку забавной. Или, всё же, фальшиво, дабы лишь отчаянным образом развеселить собеседницу? Ведь цель оправдывает средства, Кур-Кубеш побери!
В любом случае, будто стесняясь, он прикрыл своё лицо рукой и, продолжая смеяться, снова перевернулся на спину.

[whammy]

— Подчёркивает выразительность глаз.

— Знаешь... многие самки-инорасницы, начиная "пафосными" кэльфийками и кончая, например, зажиточными горгонианскими девами, отдали бы последние свои деньги за такой "макияж". А уж если бы этот рисунок, в одночасье, стал писком моды, раскрученным в СМИ! Уверен, шея далеко не одного косметолога была бы изгрызана. Уж поверь! - и рыцарь засмеялся. Вполне искренне, быть может, посчитав свою ироничную шутку забавной. Или, всё же, фальшиво, дабы лишь отчаянным образом развеселить собеседницу? Ведь цель оправдывает средства, Кур-Кубеш побери!
В любом случае, будто стесняясь, он прикрыл своё лицо рукой и, продолжая смеяться, снова перевернулся на спину.

Услышав такой ожидаемый ответ, девушка готова была вздохнуть с горечью и развеять пелену иллюзий, пролив немного света на символику начертанного. Но следующие слова заставили ее... улыбнуться?
Легкая девичья ухмылка озарила ее лицо, заставив позабыть и о злосчастной ткани. Убрав руку с колен, сизокожая смущенно прикрыла лицо и линии, ненароком смахнув с них оставшиеся слезы. Стало лучше. Она чувствовала это, но не понимала почему. Гораздо лучше... Как будто вся та печаль, нависшая над ней, подобно черной тени, и сковавшая ее тело всего-то какими-то минутами ранее, отступила. Ушла, дав наконец вдохнуть полной грудью. И Айн захотела смеяться. Совершенно не отдавала себе отчет о том, что так смешит ее. Но на душе посветлело. Было хорошо. И смех... он был единственным, что хотелось сейчас делать кроме объятий, задушевных бесед и лицезрения приятных видов за окном купе.
— Ты правда так думаешь? — Боль отступила. На время ли? Но сейчас то было совершенно не важно. Драккарка лишь сильнее возжелала разразиться дружелюбным хохотом, словно повторяя за возлюбленным. И она это сделала. Звонкий смех и песня колокольчика наполнили маленькое и душное купе, избавив его от следов того жуткого мрака, что еще недавно царил в умах его обитателей. Очередным движением пальцев, девушка смахнула слезы. Улыбка на ее лице... такая искренняя и светлая, стала шире...

[MagicSalmon]

— Ты правда так думаешь? — Боль отступила. На время ли? Но сейчас то было совершенно не важно. Драккарка лишь сильнее возжелала разразиться дружелюбным хохотом, словно повторяя за возлюбленным. И она это сделала. Звонкий смех и песня колокольчика наполнили маленькое и душное купе, избавив его от следов того жуткого мрака, что еще недавно царил в умах его обитателей. Очередным движением пальцев, девушка смахнула слезы. Улыбка на ее лице... такая искренняя и светлая, стала шире...

Лучший друг арисана, Гарольт, давно уже укорял альбиноса в плохом чувстве юмора. Ведь тот не только не понимал многих шуток самого кортина, весьма похабных и, честно говоря, глупых порой, так ещё и сам, если и пытался шутить, то в лучшем случае вызывал у мохнатого компаньона чувство таньгукского стыда. Как он сам выражался, конечно же.
Но теперь, слыша звонкий девичий смех, Искандер мог, на радость своему самолюбию, в очередной раз (лишь один из многих) воскликнуть в уме: "Ох, ты не прав, мохнатый карлик! Я умею шутить, ох умею!". Двадцативосьмилетний воин радовался, словно дитя, довольствуясь тем, что сумел разделить с Айн дольку какого-никакого, но всё-таки позитива. В моменты, подобные этому, Искандер вспоминал, что он жив. Способен не только убивать хладнокровно, да совершенствовать боевые умения, как его обучали магистры. Но ещё и любить, дружить, веселить и смеяться самому! Он- личность, а не органическая игрушка, ходящая по рукам самых разных хозяев. А в те моменты, когда хозяин утрачен, бесцельно подбрасываемая волнами неумолимого шторма судьбы...
Философия, мать её.
— "Тебе правда нравится? Ты правда так думаешь?" Слушай, Неряха-сомневаха, ты в моих словах сомневаешься, даа?!
Это было сказаны бодро, с заметной долей насмешливости и, в то же время, напускной "обиды". Альбинос показывал хорошее расположение духа, находя в себе силы шутить. И, будто бы окрылённый этим, он, не переставая смеяться, даже резко вскочил, усевшись на краю койки. Свесил ноги вниз, поставив на холодный пол и, чуть успокоившись, плавно поменялся в лице.
— Я говорю серьёзно. Да, я правда так думаю. В конце-то концов... красоту ведь ничем не испортишь, верно?

[whammy]

— "Тебе правда нравится? Ты правда так думаешь?" Слушай, Неряха-сомневаха, ты в моих словах сомневаешься, даа?!
Это было сказаны бодро, с заметной долей насмешливости и, в то же время, напускной "обиды". Альбинос показывал хорошее расположение духа, находя в себе силы шутить. И, будто бы окрылённый этим, он, не переставая смеяться, даже резко вскочил, усевшись на краю койки. Свесил ноги вниз, поставив на холодный пол и, чуть успокоившись, плавно поменялся в лице.
— Я говорю серьёзно. Да, я правда так думаю. В конце-то концов... красоту ведь ничем не испортишь, верно?

Сказанное далее забросило Айн в пучину двояких эмоций. Все было очень странным. Детская обида, радость, все еще терзавшая боль в ягодице и при всем при этом она продолжала подавлять в себе желание рассмеяться...
...и она не удержалась.
— Ладно... — сквозь смех начала сизокожая, в сидячем положении слегка качнувшись в сторону альбиноса. — Ладно. Я поняла... Хватит!
По спине пробежали мурашки. В один момент она чуть переменилась в лице, едва заметно похолодев. А затем в ней снова заиграла жизнь.
— Прости, что я себя странно веду.

[MagicSalmon]

— Ладно... — сквозь смех начала сизокожая, в сидячем положении слегка качнувшись в сторону альбиноса. — Ладно. Я поняла... Хватит!
По спине пробежали мурашки. В один момент она чуть переменилась в лице, едва заметно похолодев. А затем в ней снова заиграла жизнь.
— Прости, что я себя странно веду.

Рыцарь улыбался, любуясь своим деянием. Он чувствовал себя так, будто сумел вдохнуть в Айн новую жизнь, а оттого и сам переполнялся радостью. Общаться с чудаковатой инорасницей, в одночасье, вновь стало легко и приятно! А её последние слова, как посчитал Искандер, так и вовсе были своего рода сигналом. Показывали, что всё самое плохое осталось далеко позади. Как горькие воспоминания, невольно потревоженные неосторожным рыцарем, так и завидное девичье либидо, грозившее проблемами им обоим.
— Не бери в голову, мы все... странные. Разве нет?
Заговорческий взгляд арисана, вкупе с лёгкой улыбкой, являлся отличным дополнением к его словам.

[whammy]

— Не бери в голову, мы все... странные. Разве нет?
Заговорческий взгляд арисана, вкупе с лёгкой улыбкой, являлся отличным дополнением к его словам.

В подтверждение всему сказанному, девушка пожала плечами и широко улыбнулась.
— Наверное. — В какой-то миг Айн отвела глаза в сторону. Пейзаж за окнами, меняющийся чуть быстрее девичьего настроение, кажется, приковал ее. Но это не помешало ей продолжить: — А может это и хорошо.

[MagicSalmon]

— Наверное. — В какой-то миг Айн отвела глаза в сторону. Пейзаж за окнами, меняющийся чуть быстрее девичьего настроение, кажется, приковал ее. Но это не помешало ей продолжить: — А может это и хорошо.

Искандер сидел напротив. Сидел и любовался тем существом, прекраснее которого, похоже, для него нет здесь и сейчас. Отправляясь в этот, с позволения сказать, отпуск, претор Сонма Непреклонных считал, что наибольшей отрадой для него станут лишь мелькающие за окном пейзажи незнакомой планеты, да какие-нибудь культмассовые мероприятия для пассажиров. Вот только первое, почему-то, его не впечатляло, а второе и вовсе потеряло всякий смысл в её присутствии. Когда Айн попросилась полететь на Алькуб вместе с ним, рыцарь ни секунды не сомневался перед ответом. И не так важна была ему первопричина заинтересованности девушки, как сама непредсказуемость исхода.
Возможно, дело даже было в своего рода азарте. Привыкший часто рисковать своей жизнью, иногда даже неоправданно, арисан решил и в этот раз пойти ва-банк. Поставил на кон всё, имея шанс в итоге остаться ни с чем. И смутные сомнения терзали его. Действительно ли проигрыш был лучше той пирровой победы, что совсем недавно маячила на горизонте? Да и стоит ли горевать над поражением раньше времени, обрубая все концы?
Нет. Однозначно.
И вот, альбинос перевёл свой взгляд на окно. Будто старался понять, как и чем именно могла приковать внимание драккарки пластина из стеклообразного полимера. Или то, что мелькало по ту сторону её прозрачной поверхности. Продолжая молчать, он подпёр острый подбородок кулаком руки из чёрного металла, локоть поставив на колено. Протез, как и обычно, был безжизненно холоден. Особенно, на контрасте с носителем, которого, по ощущениям, тяжёлые размышления грозились вот-вот бросить в жар.

[whammy]

И вот, альбинос перевёл свой взгляд на окно. Будто старался понять, как и чем именно могла приковать внимание драккарки пластина из стеклообразного полимера. Или то, что мелькало по ту сторону её прозрачной поверхности. Продолжая молчать, он подпёр острый подбородок кулаком руки из чёрного металла, локоть поставив на колено. Протез, как и обычно, был безжизненно холоден. Особенно, на контрасте с носителем, которого, по ощущениям, тяжёлые размышления грозились вот-вот бросить в жар.

Взгляд медленно оторвался от пейзажей за окном и опустился вниз. Глаза, сверкнувшие заинтересованностью, вместе с хитрой ухмылкой темных губ создавали на девичьем лице непередаваемую и ни с чем не сравнимую "маску". Инорасники молчали. Правая рука ее осторожно легла на шею. Чуть ниже затылка. Пальцы пригладили волосы, а игривый взор снова "съехал" в сторону. Айн оценивающе посмотрела на альбиноса, через миг вглядевшись в стоящий между ними столик. Улыбка стала шире.
Сымитировав боль, девушка сжалась. Поменяла положение рук на более растерянное и скованное. Немного поерзала на кровати и сдавленно простонала. Она хотела показать, что ей больно и в этой безобидной игре привлечь внимание арисана. Только вот... ей и правда было больно. Неприятное колющее ощущение на ягодице в одночасье вернулось и не дало спокойно поиграться с белокожим, отставив шалости на потом. Девушка в очередной раз потянулась к ранке, зажав черную материю меж пальцев. Ее рука прильнула к бедру, а взгляд, вторя оскаленным клычкам, выказывал тревогу.
Потупив глаза в пол, а затем, в поисках чемодана, уставившись куда-то вверх, инорасница едва слышно зашипела. Слишком поздно вспомнила про кровь на одежде. И сейчас, когда, казалось бы, все уже улеглось, простынь "супруга" имела все шансы обзавестись милым багряным пятном.
— Милый... — тихонько начала девушка, опешив. — Искандер... помоги мне снять платье. — И девушка вновь уставилась на него. И в ее глазах, как никогда, возникла настоящая обеспокоенность. Пусть и явившись почти на ровном месте...

[MagicSalmon]

Но томные вздохи и тихие стоны пролетели мимо ушей арисана. Взгляд альбиноса, устремлённый вдаль, был, как могло показаться, сконцентрирован на чём-то куда более далёком, чем даже самые-самые удалённые горы Алькуба. Он не любовался пейзажами, а глядел сквозь них. И думал. О чём-то, как и всегда, сокрытом от огласки перед товарищами. Один лишь претор знал, что всё это- лишь его попытка отвлечься не только от своих чувств, оказавшихся на распутье морального выбора, но и от ударившего в нос с новой силой терпкого запаха свежей крови.
Приятного и будоражащего. Невыносимого...

— Милый... — тихонько начала девушка, опешив. — Искандер... помоги мне снять платье. — И девушка вновь уставилась на него. И в ее глазах, как никогда, возникла настоящая обеспокоенность. Пусть и явившись почти на ровном месте...

Последние слова Айн ошпарили голову рыцаря не хуже, чем ведро кипятка. Скрипнув зубами от неожиданности и возмущения, Искандер резко развернулся. Жуткая гримаса украшала татуированное лицо, а один из пылающих пламенных глаз дёргался от злости. Казалось, что драккарке не избежать крайне жестокого нагоняя от начальника за столь непристойное предложение. Теперь уже, когда ситуация была утрясена, а мозг альбиноса и без того пытался из последних сил игнорировать врождённую жажду крови, подобное предложение выглядело почти что прямым издевательством!
Даром только, что из дыхательных клапанов арисана не повалил пар...
Но он сдержался. Ярость пусть и плавно, но весьма быстро сменилась недоумением при виде страдальческой позы, в которой сидела девушка. Выражения её лица и, наконец, эмоций, читавшихся в изумрудных блюдцах обеих глаз. Искандер клюнул на приманку, а его сердца бешено заколотились от искренней обеспокоенности. Рука, хитин которой был смят им. Рана на заднице, оставленная ИМ!
Козыри были в лапах сизокожей хитрюги. Не считая, конечно же, арисанской жажды, никак не учтённой.
— Т-ты... аргх, в кейсе были пластыри и этот... крем-гель вроде... Кур-Кубеш побери... Арси`э...
Тихо переругиваясь с самим собой, рыцарь вскочил с койки и, подойдя поближе к стоящему в центре комнаты столику, потянулся на верхние полки за их со спутницей багажом. Чёрным саквояжем, в самом начале их заселения заброшенным рыцарем куда подальше.
Запах всё ещё бил в нос. Становился сильнее.

[whammy]

— Т-ты... аргх, в кейсе были пластыри и этот... крем-гель вроде... Кур-Кубеш побери... Арси`э...
Тихо переругиваясь с самим собой, рыцарь вскочил с койки и, подойдя поближе к стоящему в центре комнаты столику, потянулся на верхние полки за их со спутницей багажом. Чёрным саквояжем, в самом начале их заселения заброшенным рыцарем куда подальше.
Запах всё ещё бил в нос. Становился сильнее.

Он отреагировал. Дыхание замерло, будто само, а глаза невольно опустились. Что же дальше?

Айн привстала. Выглядела она сейчас, как не в себе. Чудовищное осознание того, какая глупость может последовать за промедлением и... это лицо. Смотреть на собеседника она не могла. С трудом понимала почему, путясь в собственных догадках и мыслях, терзавших, как кнут. Но и понимала, что главное сейчас отнюдь не это. Тонкие пальцы сильнее прижались к ягодице. Лицо напряглось. Свободная рука потянулась к застежке на спине, в тщетных попытках снять платье еще и еще намекая арисану на необходимость его помощи...
— Давай... там... Там была наша одежда. Тащи сюда чемодан.

[MagicSalmon]

— Давай... там... Там была наша одежда. Тащи сюда чемодан.

Рыцарь спокойно достал чемодан с полки, будто бы и вовсе не обращая никакого внимания на слова драккарки. С грохотом повалил его на столик и, быстро введя незамысловатый код от мини-замка, резво открыл все защёлки. Затем уже, на пару мгновений о чём-то призадумавшись, спокойно откинул крышку. Как могли заметить оба пришельца, вместительный саквояж, в плане своего содержимого, явил свету кучу сменного тряпья для обоих "супругов", всякую незначительную всячину и, наконец, гражданскую пенал-аптечку с характерной яркой эмблемкой на корпусе.
— Тетракоагулянт-А, для углеродных форм жизни классов... агаа. На арисанах тоже работает, так что тебе подойдёт точно. - прочитав название и описание препарата на тыльной стороне тюбика, рыцарь отложил в сторону от остального чемодана некую мазь. Не прошло и десятка секунд, как компанию ей составила пластинка-связка из нескольких бактерицидных пластырей, да маленький моток марли.
— Ищи пока то платье, которым заменишь своё. Я помогу раздеться, но ты готовь зад. - строго, на манер настоящего начальника, вещал бледнокожий. В пальцах своих, перелопатив всю аптечку, он задержал надолго разве что специальный длинный шпатель. Для нанесения мази, вероятно?

[whammy]

— Тетракоагулянт-А, для углеродных форм жизни классов... агаа. На арисанах тоже работает, так что тебе подойдёт точно. - прочитав название и описание препарата на тыльной стороне тюбика, рыцарь отложил в сторону от остального чемодана некую мазь. Не прошло и десятка секунд, как компанию ей составила пластинка-связка из нескольких бактерицидных пластырей, да маленький моток марли.
— Ищи пока то платье, которым заменишь своё. Я помогу раздеться, но ты готовь зад. - строго, на манер настоящего начальника, вещал бледнокожий. В пальцах своих, перелопатив всю аптечку, он задержал надолго разве что специальный длинный шпатель. Для нанесения мази, вероятно?

Слова белокожего были серьезны. Он понимал на что идет и делал это, несмотря на свою неприязнь. Но в них что-то было... чуждая нотка, портящая всю картину. И инораснице она была совершенно не ясна. Айн едва могла уловить ее за всем тем фоном, который вместе образовывали вместе боль, тупая спешка и нежелание все испортить. Делать было нечего. Она просто закрыла глаза на странности попутчика. Послушно последовала "приказу", направив свои руки прямо в чемодан с одеждой и быстро, но не без должной аккуратности, нарушаемой использованием лишь одной из рук, подобрала замену вульгарному наряду. А с ней и нижнее белье. Арисанские когти сумели лишить девицу не только юбки, но и того, что скрывалось под ней. Это было гарантом того, что переодевания, со всей его интимностью, было просто не избежать. Однако им все не кончалось...
Девушка отвернулась к койке и вздохнула. Снова приподняла подол платья, с какой-то опаской посмотрев на свои колени, а затем замерла. Взгляд ее глаз сфокусировался на белом ложе. Преторской койке. Через какие-то секунды она планировала лечь на нее, чтобы облегчить то, что должно случиться и не могла дождаться. Боль напоминала ощущения, при укусе оставляемые одной чешуйчатокрылой тварью, знакомой ей с детства. Сейчас она уже позабыла это все. Только образы и силуэты оставались в ее голове обрывками воспоминаний. Веки медленно опустились. А за ними опустилась и Айн, встав на колени перед рыцарской постелью. Подложив левую руку под грудь, она осторожно приподняла юбку и закинула ее к себе на спину, чтобы та не мешалась.
Черная рвань отошла. Взгляду арисана открылись сизые девичьи бедра, окропленные мелкими подтеками. А выше было и место укола. Их владелица приблизилась пальцами к ранке, одиноким движением коснувшись ее и тут же зашипела, поняв, что делать этого не стоило. Тело напряглось. Левая кисть, до поры спокойно лежавшая на койке, ухватила простыню и с силой сжала, готовясь к тому, что будет жечь. Другая поднялась вверх, осторожно прижав пальцами белье у самого края. Серая ткань была мокрой. Багряное пятно отходила от дыры, напоминая ни то лужу, ни то грубо сплетенную паутину, но все это было ненужно. Инорасница вновь зашипела, подавив негромкий стон и потянула трусики вниз. За ними была влажная, от крови, кожа и полуприкрытые гениталии и Искандер это видел. Он видел все, но сизокожая сумела пересилить смущение и страх. Она просто ожидала.
— Пожалуйста. Быстрее... — Рука, в стремлении поскорее оголить "низ", стала решительнее.