☯ Экстренное положение. Контракт № 1.

[Anton Ostom]

Громоздкая фигура ныне чистых доспехов вновь показалась в коридоре. Перед возвращением к Реуве, инорасник решил проверить свои догадки. Он направился прямиком туда, где ждать его не приходилось ни при одном раскладе - в личные покои хозяйки корабля.

Первое на что он обратил внимание, после того, как зашёл в комнату, это на аккуратность самого помещения. Ничего нигде не валялось, всё было убрано и помыто будто всего пару дней назад. Могло сложится впечатление, что самым грязным объектом в комнате был сам Пепел. Впрочем, это не более чем субъективные ощущения, ведь инорасник только что полностью помылся.
Интерьер каюты тоже оставлял о себе хорошее впечатление. Он не был каким-то верхом моды, но тем не менее отличался от типичного, насколько это вообще было возможно при стандартной планировке. Тёплые тона и мягкое освещение придавали уют данному месту. Сразу было видно, что для девушки это был настоящий дом, куда можно придти после серой, а зачастую даже чёрно-белой, реальности.
Начав осматриваться чуть внимательнее, наёмник заметил на тумбе небольшую рамку с фотографией. Хоть по сектору уже давно распространились небольшие голографические экраны, некоторые до сих пор предпочитали им физическую альтернативу. Особенно, если для них она что-то значила.
На фотографии были запечатлены двое инорасников. Одного из них Пепел узнал сразу — это была Реува. Но здесь она не была той, какой он узрел девушку десяток минут назад - яростной воительницей, не ведающей страха. И далеко не той обессиленной девчушкой, что сейчас лежала в лазарете. Здесь она была... счастливой. Разведя руки так, будто пытается взлететь, и звонко смеясь, она смотрела куда-то вверх в сторону солнца. Второй же инорасник, который от силы лет на 20 был старше девушки, удерживал Реуву на весу так, будто хотел подкинуть до самого неба. Фотография будто светилась от этих двоих.
Оторвавшись от развернувшейся картины, Пепел заметил аккуратную на самом краю листка "Лаосфона. 12.07.3446". С этой даты уже прошло больше полтора лет.

Продолжив осматриваться вокруг, инорасник нашёл ещё кое-что интересное. Рядом с фотографией лежали знакомые прямоугольники паспортов. Первый был на имя некой Арноло Детианы, беженки из другого сектора. Ныне гражданка Конфедерации (Лаосфона), имеет лицензию наёмника. Второй на имя Реувы Хелнеш, гражданки Альянса Воинов (Планета не указана). Хоть дата рождения отличалось мало (Один и тот же год и месяц), но вот фотографии были разительно отличные по настроению. На первой прямой и холодный взгляд не выражал никаких эмоций, словно фотографа не существовало. На второй же, мало того, что девушка была младше и одета не просто в безликое нечто, так похоже, что ещё и стеснялась. Опущенные глаза и слегка покрасневшие щёки слишком однозначно говорили об этом.

Просмотрев тумбочку и стол, наёмник нашёл лишь рабочий инструмент наёмницы, а именно патроны для оружия и запасной пистолет. Только сейчас инорасник мог оценить, настолько грозным оружием обладает девушка. Калибр собранных на столе патронов походу даже превышал стандартный .50. Сложно представить, какие разрушения они наносили при попадании в противника. Второй же тип патронов был весьма типичным для пистолетов — 9 мм. Сначала можно было подумать, что такими мало что можно сделать серьёзному противнику, но заметив размер обоймы, лежащей рядом, появлялись явные сомнения в этом утверждении. Второе оружие явно брало не мощью, а количеством.

На удивление комната оказалось несколько пустее, чем можно было ожидать. По крайней мере, снаружи. Возможно, по этой причине исследователь лишь в броне решил заглянуть в шкаф. С первого взгляда там не было ничего интересного, лишь куча однотипной и серых тонов одежды. Наверное, на этом стоило закончить, но наёмник таки отодвинул несколько вешалок немного в сторону. В самом углу шкафа он увидел то, что явно не ожидал. То самое белое летнее платье с фотографии. По виду оно тут очень давно висело и ждало, когда его достанут. Возможно с самого того самого дня, что олицетворял увиденный инорасником снимок. Ситуация в шкафу словно говорила, что что-то произошло в прошлом, полностью изменившее то существо, что жило в Реуве.

[Шестой]

И они бежали. Бежали со всех сил, не взирая на дикие завывания у них за спиной. Рюмьер остался где-то далеко позади, а пейзаж вовсю демонстрировал горящую махину, что продолжала погружаться в жижу болота.
Интересно, а обратили ли внимание Каард и Циклоп на то, что под их ногами не было нефтяных луж, появившихся из-за прошедшего цунами, которых возле капсулы было в изобилии? Впрочем, в их ситуации на такое отвлекаться - себе вредить.

Бег продолжался.

И для Каарда он продолжался. И продолжался. И продолжался. И на второй раз поваленное бревно уже выглядело растрескавшейся бетонной балкой, ощетинившейся гнутой арматурой, а в ушах встал вой атмосферников в пике. Каард метнул взгляд туда, где вроде бы был его единственный теперь соратник - храбрый полужелезный колобок - но глаза были словно незрячи - разум снайпера застлал себя иллюзией, резким проявлением ПТСР - и он никого не видел, кроме картины, как фосфор опаляет его знакомых, как когда-то давным-давно.

Возможно, даже для обданного ветрами сотен миров наёмника что-то было уж слишком. И он сломался. Липкий ужас, что события, напрямую связанные с тем, что он был вынужден носить протезы, повторяются, заставил его бежать, не разбирая дороги. Конечно, целый, здравомыслящий Роуклс не мог бы бросить своего пусть и случайного, но товарища, пусть у него и не было больше иных стимулов продолжать. Однако теперь он бежал, бежал от своих видений, как затравленная шавка пытается сбежать от команды отлова животных - и такой малый осколок личности просто не мог вместить в себе все те черты, что обычно характеризовали снайпера. Можно даже было сказать, что старый Каард исчез - в каком-то смысле умер - на какое-то время. Может быть, он восстановится. Но сейчас, к несчастью, он мог только бежать.

ну в общем вот, gg wp для меня. дальнейшие события - на попечении ГМа, и я ознакомлен с последствиями.

а могли бы кушоть пиццу на берегу. эх. :р

[ЕрΛΛаI{о]

- Кхм... - задумчиво протянул Игни, обернувшись, в надежде найти что-то, на что можно присесть. Пристроившись на одном из ящиков и запрокинув ногу на ногу, Ноктис впился прожигающе внимательным взглядом в птицеподобного наёмника. - Любил ли ты кого-нибудь, Ермако? Любил ли ты кого-то сильнее родной матери, сильнее собственной родины, любил ли ты кого-то так, что готов был подарить все богатства вселенной той, кто все мысли твои занимает?

Увидев, как Игниамерон примостился на одном из контейнеров, Ермако тоже непроизвольно захотелось куда-нибудь сесть и не стоять над душой безрогого. Но, начав искать подходящее местечко, резко передумал по причине вроде бы смешной и несуразной, но приносящей изрядные неудобства и боль. Поэтому отказался.

-- От негодяй... Увиливает и живое хочет нащупать! -- подумал "Хаки", извлекая сигару из клюва. Пристально следя и будто бы пытаясь заглянуть в глубины разума бывшего товарища, Ноктис заметил у наёмника перемену во взгляде с взволнованного и будто потерянного на излучающий пассивную агрессию - тускло, подобно тлеющим уголькам затухающего костра, -- Отвечать вопросом на вопрос - это не порядок... -- холодно возразил Ер, вновь взяв в клюв дымящий источник никотина. Затянулся, прикрыл глаза, приоткрыл клюв - и выпустил клубы сизого табачного дыма. Давно он не курил - бросил, ведь курение убивает, медленно и верно. А быстро и незаметно убивают снайперы, которым очень сподручно целиться в легкомысленных курильщиков, ориентируясь по огоньку зажигалки и дымку. Да и не очень приятно осознавать, что сидишь на игле у магнатов, делающих деньги на табачных изделиях, верно?
-- Да. -- завершив "перекур" после упрёка в адрес даэр'мона, орликс сухо и твёрдо дал краткий ответ, -- Но всё это глупости. Никто не дорожит тем, что их любят, к ним хорошо относятся. Такого прощать нельзя... -- беспёрый дополнил свой ответ, чеканя каждое слово с небольшим, но ощутимым напряжением, -- А ещё никому не хватает мозгов не наступать на одни и те же грабли, -- закончив свои слова немного переиначенной цитатой привидившегося тёмного божества, Ер флегматично присосался к сигарилле, в ожидании речи Игниамерона.

[Nightingale]

И для Каарда он продолжался. И продолжался. И продолжался. И на второй раз поваленное бревно уже выглядело растрескавшейся бетонной балкой, ощетинившейся гнутой арматурой, а в ушах встал вой атмосферников в пике. Каард метнул взгляд туда, где вроде бы был его единственный теперь соратник - храбрый полужелезный колобок - но глаза были словно незрячи - разум снайпера застлал себя иллюзией, резким проявлением ПТСР - и он никого не видел, кроме картины, как фосфор опаляет его знакомых, как наяву, давным-давно.

Возможно, даже для обданного ветрами сотен миров наёмника что-то было уж слишком. И он сломался. Липкий ужас, что события, напрямую связанные с тем, что он был вынужден носить протезы, повторяются, заставил его бежать, не разбирая дороги. Конечно, целый, здравомыслящий Роуклс не мог бы бросить своего пусть и случайного, но товарища, пусть у него и не было больше иных стимулов продолжать. Однако теперь он бежал, бежал от своих видений, как затравленная шавка пытается сбежать от команды отлова животных - и такой малый осколок личности просто не мог вместить в себе все те черты, что обычно характеризовали снайпера. Можно даже было сказать, что старый Каард исчез - в каком-то смысле умер - на какое-то время. Может быть, он восстановится. Но сейчас, к несчастью, он мог только бежать.

БЕЗУМИЕ ОХВАТИЛО ЕГО

Бег...
Бег....
Бег...
ЗАЧЕМ ТЫ БЕЖИШЬ?
Удар по спине чем-то острым...
Неприятное ощущение боли по всему телу...
КУДА ПРОПАЛ ДРОН?!
Дыхание сбивается раз за разом... Проклятье!
Тяжело дышать...
Как же сдавливает грудь...

А это ещё что за...А-А-А-А!!!

Пройдёт ещё много времени после того, как завершаться события на болоте именуемого "парком". Большинству вещам ещё только суждено свершиться, а некоторые уже пополнили архив печальных историй этого сектора.

Но к каким же из них стоит отнести события, что произошли с тем, кто носит имя Каард?

Вероятно, ни к тем и не другим.
Со временем, в трущобах нижнего уровня Иннисидиса сложат байку о том, как некий собутыльник друга, который видел товарища кузена, в свою очередь заверял о правдивости слуха от одного из членов спасательной команды о некоем зрелище. Мерзком и отвратном зрелище.
С каждым пересказом из уст в уста, эта байка обрастала всё большими приукрашиваниями и красками, но одно не менялось в ней никогда:

Очередной спасательный отряд, что был направлен на территорию после инцидента, нашёл в километре от старой церкви, следы бойни, с множеством трупов инсектоидных созданий, а рядом с ними - существо в пробитом насквозь скафандре, находившимся в отвратительном состоянии.
Оно еле дышало, при себе отсутствовало какое-либо оружие и провиант, а ноги были вырваны из суставов колен с мясом. К счастью, они являлись полностью механическими.

Со слов же иного представителя безопасности Иннисидиса, было известно, что он "своими, мать его, зенками, шоб мне провалится!", видел, как рука "существа" судорожно сжималась на рукоятке чего-то, что глубоко засело в теле одного из арахнидов - возможно то был нож. А подойдя ближе, ушей "лиговца" достигло невнятное бормотание, твердившее заледеневшими губами одно и то же из под шлема, раз за разом:

ЗАЧ-ЧЕМ. Я. ПОШ-ШЁЛ. Н-НА. БОЛ-ЛОТ-ТО.
ЗАЧ-ЧЕМ. Я. ПОШ-ШЁЛ. Н-НА. БОЛ-ЛОТ-ТО.
ЗАЧ-ЧЕМ. Я. ПОШ-ШЁЛ. Н-НА. БОЛ-ЛОТ-ТО.

На этом история обычно заканчивалась под смех да дружеские хлопки по спине и сопровождалась очередной кружкой пива или другого крепкого напитка, ведь такого никогда не могло случиться на астероиде. Дядюшка Вэй не допустил бы этого.


Никто из тех пропоиц даже не допускал мысли, что каждый, когда-либо существовавший, рассказ, тянет свои корни из настоящих событий. А события имеют свойства заканчиваться неоднозначно.

ВЕДЬ РОУКЛСА КААРДА БОЛЬШЕ НИКТО И НИКОГДА НЕ ВИДЕЛ В СИСТЕМЕ РИМУРУ.

[whammy]

Пепел вошел в покои неспешно, так же неспешно он закрыл за собой дверь. Как он смог рассудить всего мгновение спустя, за ней было нечто... необычное. И после прочих отсеков оно могло показаться ему дивным новым миром, полным невинных юношеских грез и несбывшихся надежд. Инорасник по-доброму усмехнулся, обведя помещение взглядом.
При своем небольшом небольшом поиске, "исследователь в одной лишь броне" был очень аккуратен. Он ни на миг не ставил своей целью что-то повредить или украсть. Ровно как и тело, его помыслы были чисты. Но и это подвергалось сомнениям благодаря увиденному. Фотографии, вещи, оружие... Все содержалось в невообразимом поорядке, что на миг сумело привести наемника в близкое восторгу состояние. Однако фитиль радости быстро потух. Он оставил Пепла бороться с едкой горечью на душе, прожигая минуты наедине с жалкими клочками информации. Всего этого было недостаточно для того, чтобы понять противоречивую натуру Реувы. Пеплу никак не удавалось сделать сколь бы то ни было связные выводы, ухватившись за суть. Она ускользала от него, рассыпаясь словно песок сквозь пальцы...

По прошествию некоторого времени, бронированный инорасник покинул каюту. Покинул так же, как и вошел - осторожно, без лишнего шума и с легкой ухмылкой на лице. Разве что сейчас эта ухмылка выражала скорее болезненную неопределенность, нежели хоть одно из тех чувств, что принято считать светлыми. Сейчас Пеплу было невдомек, что еще недавно несомая им девушка... оправилась. Именно поэтому он и последовал в медотсек, ожидая увидеть Реуву там. И что же его ожидало? Одним богам известно. Однако наемник привык верить лишь в себя и собственные цели, из-за чего потянул ручку без лишних колебаний.

[Anton Ostom]

Подсознание — очень необычная вещь. Впервые за долгое время Реуве снился сон. До этого очень долгое время не было ничего, кроме чёрной гулкой пустоты. Но именно сейчас, когда девушка оказалось доведённой до предела, когда всё перемешалось и перепуталось, когда разум дал сбой, подсознание пыталось что-то ей сказать.

19 июля. Прошло уже больше полутора месяца с прибытия Ранольда и Реувы на Лаосфону. Весь инцидент с пиратами закончился взрывом флагмана и захватом остального флота военными силами конфедерации. На этом задание агента, длившееся более двух лет, завершилось и в первый же день он взял отпуск. Весь месяц прошёл как во сне. Ведь им не нужно было скрываться, не нужно было прятать эмоции под стеной безразличия и ненависти, не нужно было постоянно оглядываться назад и опасаться каждого шороха. Теперь они могли стать теми, кем являются, стать настоящими отцом и дочерью.
Но всё когда-нибудь заканчивается. Настала пора возвращаться на службу. И хоть теперь Ранольд перевёлся с оперативной работы на штатную, командировки были весьма частым делом даже на ней. Он пообещал вернуться ровно через неделю. И девушка безоговорочно верила в это, ведь если Ранольд что-то планировал, то это сбывалось с неумолимой точностью, даже если по пути всё шло наперекосяк. Настолько этот инорасник был организован и верен своему слову. За те два года, проведённых вместе, и Реува переняла эту точность и дисциплину, а так же веру в их необходимость.
И именно в этот день, в предвкушении долгожданной встречи, она впервые пропустила колледж. Весь день, представляя этот миг, девушка простояла у плиты, что ей было совсем не свойственно. Но не могла она просто встретить Ранольда после, как ей казалось, такого долгого ожидания. Подготовив целый пир, она сидела и ждала. Прошёл час... прошло два... а ожидание продолжалось. Но Реува нисколько не сомневалась, что вот-вот и... В итоге, она так и просидела до утра.

Глядя сейчас на себя со стороны, девушка поняла, что это был последний день когда она спала нормально. Дальше изменилось всё. Сначала неявно, но чем дальше тем заметнее. Просто лёгкая бессонница превратилась в кошмары. И не только сон изменился, изменилась и вся жизнь вокруг, посерев буквально на глазах. В конце концов Реува не выдержала и улетела на поиски... но ничего не изменилось.
Так что же хотело сказать то, что находилось глубоко внутри? И почему в первый раз за несколько лет она спит так спокойно? Реува не знала. Но увидев это наёмница кое-что поняла. Там, далеко в прошлом, за неё боролись. Даже когда она сдалась, всеми силами её пытались поддержать. И на дальнейшем пути встречались те, кто тоже поддерживал её.
А сегодня она увидела ещё больше. Ей помогали даже те, кто сам страдал ничуть не меньше. Боролись, зная девушку лишь пять минут. Так как Реува вообще могла подумала о том, чтобы прекратить свой путь?

Да. Слишком рано. Я должна узнать за что ты боролся, почему ушёл на край света. И до этого момента не сдамся, даже если само пространство встанет против. Спасибо тебе за всё. Прощай.

Реува вернулась к реальности. И хоть отдых продлился от силы час, сейчас девушка чувствовала себя куда лучше, чем за последние три дня. Не тем полумёртвым инорасником, а хоть и слегка уставшим, но всё ещё полным энергии. Поднявшись с кушетки, наёмница сразу же ответила на предполагаемый вопрос:
— Спасибо, я в порядке —
В голосе не было уже той хрипоты и слабости, он звучал отчётливо и звонко.
— Я пойду в рубку, нужно разобраться в каком сейчас состоянии корабль и действовать дальше. Как закончите со всем, подходите. —
И прихватив лишь небольшое белое полотенце, которое тут же оказалось прижато к затылку, девушка покинула лазарет и направилась к центру этого корабля.

Ситуация оказалась не настолько паршивой, нежели вначале думала Реува. Главный двигатель хоть и снизил свой ресурс, но в обшивке не было никаких пробоев, все датчики сигнализировали лишь жёлтым. Щит же за это время полностью восстановился и снова мог противостоять любой угрозе. Единственная проблема заключалась только в наклоне корабля и чуть-чуть закопанном крыле. И сейчас её предстояло решить...
Пальцы Реувы начали скакать по панелям будто у профессионального пианиста, переключая режимы, меняя настройки корабля. Как только подготовка была завершена, девушка аккуратными манипуляциями штурвала и газа стала раскачивать "Звезду". Благодаря гравитатору инорасники не шибко почувствовали лёгкие рывки, лишь небольшую вибрацию. Крыло же тем временем потихоньку откапывалась от метрового слоя земли и густой нефти.

[whammy]

Скоро девушка узнала, что не ей одной было суждено оказаться в рубке. Вход в помещение преградила крупная фигура, облаченная в привычный ониксово-черный бронекомплект с эмблемой ока на груди. Пепел пришел немногим позже инорасницы. Ему свезло не заблудиться по пути и благодаря тому сэкономить уйму времени. Саму же спасенную им инорасницу он застал прямиком за пультом управления. Он не стал ожидать того, когда она освободиться и потому обратился напрямую:
— Реува, верно... Как самочувствие?

[Anton Ostom]

Тонкие и сосредоточенные манипуляции были прерваны неожиданным вопросом от практически бесшумно зашедшего инорасника. Двигатели сбавили обороты и корабль плавно опустился обратно на землю. Реува не потребовалось оборачиваться, она узнала голос инорасника, что донёс её до лазарета.
— Лучше, чем кажется — ответила девушка, на секунду переводя взгляд на испачканное кровью полотенце. Рубку пронзила неловкая пауза, после чего наёмница продолжила — Спасибо... что вытащили меня. —
Слова были вполне типичными для благодарности, но в голосе Пеп почувствовал, что в них вложили гораздо больше смысла.

[whammy]

Инорасник выдержал короткую паузу, прежде чем заговорить вновь.
— Это меньшее, что я мог сделать. — Он вновь умолк. На какую-то жалкую секунду, но по ощущениям она словно растянулась на целую минуту. — Помощь не требуется?

[Пепельный]

-- Да. -- завершив "перекур" после упрёка в адрес даэр'мона, орликс сухо и твёрдо дал краткий ответ, -- Но всё это глупости. Никто не дорожит тем, что их любят, к ним хорошо относятся. Такого прощать нельзя... -- беспёрый дополнил свой ответ, чеканя каждое слово с небольшим, но ощутимым напряжением, -- А ещё никому не хватает мозгов не наступать на одни и те же грабли, -- закончив свои слова немного переиначенной цитатой привидившегося тёмного божества, Ер флегматично присосался к сигарилле, в ожидании речи Игниамерона.

Даэр’мон сложил руки на груди и немного наглонил голову. Его изуродованный глубоким почерневшим шрамом лик исказился в надменной ухмылке.
- Неразделённые чувства, я полагаю? - нарушил мимолётную тишину Игниамерон, глядя на своего обгоревшего собеседника. - К счастью, мне не приходилось испытывать то же, что и ты...

Краснокожий снова затянулся дымом и задумчиво нахмурился, рассматривая металлическую обшивку корабля.
- Когда вокруг тебя царит лишь враждебность, невольно привязываешься к существу, что тебя действительно понимает и ценит. Особенно, когда это твоя кровь от крови. - спокойно рассуждал краснокожий, изредка жестикулируя. - Ты считаешь меня предателем? Что ж, ты прав. Я предал того, кто был мне дорог, когда обрёл возможность начать новую жизнь.
Ноктис снова взглянул на своего бывшего напарника. С его лица исчезла та надменная хищная улыбка, заменившись гриммасой тоски и... Расстерянности. Игни пытался скрыть в себе то бушующее море чувств, что безжалостно топило его в собственных чувствах.
Ведь негоже показывать свои эмоции тому, кто наверняка жаждет твоей крови.
- А потом, - продолжил он, издав нервный смешок, - когда появляется шанс наконец спустя десятки лет вновь увидеть её...
Одноглазый на миг запнулся и взглянул Ермако в глаза.
- Не буду врать, я послал всё в бездну, лишь бы не упустить свой шанс. - говорил даэр’мон чётко и ясно, громко отчеканивая каждое слово. - Я бросил вас на том корабле, я бросил херов Сонм, но устремился навстречу дорогому мне существу, когда ему угрожала опасность!

Громко выпустим из дыхательным отверстий облако чёрного дыма, одноглазый замолчал и понурил голову.
- Хе... Кто ж знал, что будет слишком поздно? - тихо, почти шёпотом, сказал он даже не орликсу, а самому себе, вглубь своей опалённой души.

[Nightingale]

- ТУ-ТУК!

Брюшную область пронзила резкая боль, а в глазах потемнело. Чуть не упав, де Сорти ухватилась за спинку кровати.

Долго, однако, девушка так простоять не смогла. Последовал новый приступ рези и Асурия попросту повалилась на спину, таким образом очутившись на полу.

-- У-у-у!...

Боль была исключительно сильной. Могло ли быть причиной приступа то, что с ней и с Тоери сделали арахниды? По всей видимости, да. Это был самый вероятный и правдоподобный вариант.
Схватившись руками за место чуть пониже живота, де Сорти свернулась клубочком и скорчилась в спазме. Она бы удивилась, будь в нормальном состоянии, что там сейчас проступили три-четыре бугорочка, которые медленно набухали и набирали форму.
Судя по всему, вскоре и монахиню Аын ждало подобное "удовольствие".

Пока суть да дело, да обе м'леди отвлеклись, по шкафу с другой стороны раздался мощный...

- БАХ!

Восставшая леди нашла их, что подтвердилось злобным рыком по ту сторону прохода.

[боби]

Казалось бы, операция по спасению из церкви была завершена, и осталось побороться лишь с её последствиями как успешный прыжок, подбор одежды и марш-бросок прочь от местоположения; впрочем, проблема исходила откуда-то изнутри.
Нацепив на себя изысканный набор кожи в виде сапог, юбки и куртки - что, в отличие от подобного оной предшественника, была застегнута, хиппи, размахивая покалеченной рукой, двинулась к окну.
Чего стоило ожидать - так это финального аккорда встречи с арахноидами. Под грохот сопротивляющейся боли Асурии Тоери схватила загадочный экспонат и нацепила его на голову, странным образом дополнив наряд.
- Ещё один шанс выжить для тебя. Первый или последний?, - Тоери развернулась к напарнику по беде и вернулась назад на пару пройденных метров. Схватив уже приготовившуюся Асурию за талию, монахиня протолкнула с трудом стоящего снайпера к окну и, как бы то ни странно казалось, закрепила в её руке кустарный канат и... отправила в затяжной полёт со второго этажа.

---

Только стоило Асурии защитить комнату от андедки и приготовиться к эвакуации, как боль пронзила живот, и представшее перед ней чудовище, чуть не уронив снайпера на пол, протащило по всей комнате и выкинула в окно.

Андедка уже успела разгромить часть комнаты, но единственное, что она могла заметить в окне - промелькнувшее лицо Тоери, задорно скользящее вниз.

Только через пару мгновений она могла увидеть, что спускающееся по одеялу на матрас нечто - никто иной, как "сестричка", когда-то успевшая найти себе столь специфичный образ.

[Nightingale]

Казалось бы, операция по спасению из церкви была завершена, и осталось побороться лишь с её последствиями как успешный прыжок, подбор одежды и марш-бросок прочь от местоположения; впрочем, проблема исходила откуда-то изнутри.
Нацепив на себя изысканный набор кожи в виде сапог, юбки и куртки - что, в отличие от подобного оной предшественника, была застегнута, хиппи, размахивая покалеченной рукой, двинулась к окну.
Чего стоило ожидать - так это финального аккорда встречи с арахноидами. Под грохот сопротивляющейся боли Асурии Тоери схватила загадочный экспонат и нацепила его на голову, странным образом дополнив наряд.

Cтоило только хиппи напялить на свою голову полуразрушенный шлем, как вдруг она ощутила незримое присутствие чьего-то сознания в себе.
В мыслях Аын появился неизвестный голос, который она не могла понять. Еле шепча, звук благополучно достигал самых недр мозга курильщицы и успокаивал, снижая уровень накопившегося стресса.

Заметила ли монахиня, но побочным эффектом помимо шёпота оказалась эмоциональная отстраненность, с каждой секундой накатывавшая всё сильнее и сильнее. А ещё - притупились тактильные ощущения. Если бы Тоери получила сейчас колющее ранение, она бы не почувствовала урона.
К лучшему ли это было?

Только стоило Асурии защитить комнату от андедки и приготовиться к эвакуации, как боль пронзила живот, и представшее перед ней чудовище, чуть не уронив снайпера на пол, протащило по всей комнате и выкинула в окно.

Андедка уже успела разгромить часть комнаты, но единственное, что она могла заметить в окне - промелькнувшее лицо Тоери, задорно скользящее вниз.

Только через пару мгновений она могла увидеть, что спускающееся по одеялу на матрас нечто - никто иной, как "сестричка", когда-то успевшая найти себе столь специфичный образ.

Рухнув со второго этажа, так и оставшаяся нагой девушка, которая из-за резей не смогла втиснуться в одежку, услышала отчётливо раздавшийся хруст. Крик, который последовал за ним, мог сейчас даже по соперничать с воплями клювастого трупа.

Асурия сломала себе позвоночник.
Больше она не сможет передвигаться самостоятельно. Да и сможет ли вообще когда-либо? Ведь область ниже живота уже почти...

Подбрюшная кожа натянулась максимально. Ещё минуту - и то, что находится внутри вырвется наружу. Бугры под плотью буквально ходили ходуном.
С угла рта весело побежала струйка крови. Глаза в предобморочном состоянии закатились под дрожащие веки.

Исход надвигался неумолимо.

А тем временем, из окна второго этажа вылетела разломанная кровать, а за ней - серая тень с кровавыми глазами.

С таким успехом, им не уйти от погони.

[ЕрΛΛаI{о]

Ермако, слушая Игниамерона, не переменялся ни в лице, ни в позе - словно застыл, подобно статуе, наплевав на постепенно пробирающий озноб и всюду сопровождающую боль. Это за сегодня стало для киборга не только привычно, но и не очень важно, поэтому отошло для него на второй план и успешно переносилось. Пока что точно. Да даже неприятное, но такое нужное признание безрогим вины в измене оставило орликса непоколебимым, чему, на самом-то деле, птицеподоб и сам в глубине души подивился. "Его знатно помяло. Похоже, боролся. И, может, не врёт..." - подумал наёмник, оглядывая увечья даэр'мона.
-- Жалея о потере, ты ценишь её сильнее, чем до беды, верно? -- со сдержанным сожалением спросил беспёрый у Ноктиса, желая получить подтверждения своих наблюдений, -- Но всё-таки, жертвовать тремя жизнями и вообще бросать всё ради призрачного шанса на спасение одной - глупость... -- уже с укором и в интонации, и во взгляде произнёс орнитоид, попутно сбив пальцем пепел с сигары. С мысли его сбила сердитая желейка, хаотично ползавшая по полу карго-отсека. Издавая злые звуки на котослаймовом, беспозвоночная бестия легонько тюкнулось лицевым таблом шлема об ногу Ера и проползла между собеседниками.
-- Хехех... По крайней мере, так считаю я - милитаристичный и прагматичный су-ха-рь. -- с горькой самоиронией добавил киборг, вновь перейдя в более серьёзное русло, -- И, к слову, Игни, почему ты не обратился за помощью ко мне? И никого кидать не надо было бы, и шансов на успех больше было бы...

[Anton Ostom]

В тексте встречается много слов однокоренных с "человек". Любителям канона сразу говорю, что подразумевается не представители Homo Sapiens'а, а второе значение: "человечность".

"Помощь не требуется?". Нет, это вовсе не то, что хотел узнать инорасник. Смотря прямо в глаза, Реува отчётливо видела, что наёмник буквально сдерживает поток вопросов и этот интересовал его в последнюю очередь. "Кто ты? Откуда ты? Зачем спасла нас?...". Они выливались на девушку словно вода из только что прорванной дамбы. Вскоре Реува опустила вниз глаза не в силах сдерживать этот поток.
— Вы точно хотите знать мою историю? — спросила девушка, смотря на холодный металлический пол. Но вопрос был направлен вовсе не инораснику, в чьём ответе она не сомневалась. В первую очередь Реува спрашивала себя. Готова ли такая, как она, раскрыть незнакомцу то, что прятала не только от других, но и даже от самой себя все эти месяцы?
Повернувшись обратно к консоли, девушка начала свой рассказ. Он выходил из неё настолько легко, что Реува сама удивилась этому.
— Я родилась и провела детство в небольшой колонии, расположенной на краю Ока. Тогда эта территория находилась под протекторатом Альянса Воинов. Тихая и мирная планета на самом краю изученной зоны. Но её не обошла судьба Альянсов. Примерно перед самым развалом произошёл Катаклизм. Всем жителям, включая и меня, пришлось покинуть планету. Двадцать пять тысяч инорасников в тесных, не оборудованных для длительных перелётах кораблях. Приходилось стоить маршрут так, чтобы дозаправляться и пополнять провизию. И на одной из таких стоянок на нас напала целая пиратская флотилия... —

Реува помнила этот день как будто он был только вчера. Гул мощного лазера, что с первого же залпа прожигает насквозь один из немногих эскортных боевых кораблей. А дальше взрыв, пламя, крики перепугавшихся инорасников, охватившая всех паника, выстрелы станнеров и сеток. Кажется Реува куда-то смогла таки убежать от лагеря, но ей не повезло вылететь прямо на одного из отставших каперов. Девчачий крик, короткий удар и сильная боль в голове — это последнее, что она помнила.

— Нас выловили и загнали на корабли, а потом начали делить как добычу. С той поры я потерла всех, кого только знала. А меня саму ждало лишь унижение и рабство. Но... нашёлся инорасник, который спас меня от такого будущего. И не просто спас, а обучил меня и защищал, когда я вытворяла всякие глупости. Ранольд. —
Насколько широкая гамма чувств возникала у Реувы при произношении его имени. От теплоты мягкого летнего солнышка, до прохлады резкого осеннего ветра. Все те моменты проведённые с ним... она помнила их все.
— Он... он был очень добрым человеком. Даже в подобных условиях он проявлял жестокость, только когда не было другого выбора. Но при этом и весьма строгим. Как к себе, так и к другим. Если Ранольд что-то обещал, то выполнял точно в срок, какие бы трудности на не возникли на пути. Пунктуальный буквально во всём. —
Сколько раз он повторял "Порядок должен быть во всём — и в вещах, и в мыслях" Реува не могла упомнить. Ранольд не разу не нарушал собственного правила, как не давал и девушке. Её это всегда раздражало, но тогда она чувствовала, что это необходимо. Наравне со всеми тренировками.
— Через два года после нападения — продолжила наёмница после небольшой паузы — конфедерация смогла найти достаточно ресурсов, чтобы покончить с этим флотом раз и навсегда. Базу, как и саму флотилию атаковали по наводке Ранольда, он был одним из внедрённых агентов ещё со времён начала развала Альянса. Но нас раскрыли раньше, чем прилетела подмога и пришлось бежать. —

Скольких же они тогда оставили лежать с простреленными насквозь телами после себя? Реува не знала... но если бы была возможность, то забрала всех нелюдей на корабле на тот свет. Это была её личная месть. За всё, что они сделали, как с Реувой, так и с остальными инорасниками. За сотни оборванных жизней и тысячи искорёженных судеб. В конце концов, за него, за человека, которому пришлось терпеть, глядя на происходящее.

— После мы прибыли на Лаосфону. Однако спокойная жизнь длилась всего лишь месяц. Ранольда обратно призвали на службу и отправили в командировку на неделю. И первый раз в жизни он нарушил обещание: не вернулся в срок. Я ждала несколько месяцев, а после полетела на поиски. —

— Я... я совершила много того, что не стоило, в своих поисках. Не обращала ни на кого внимания, пытала и даже убивала, чтобы идти вперёд. Предавала даже тех, кто мне помогал, если это требовалось. Я думала, что всё это не важно, все это не имеет значение... что в конце эта встреча вернёт всё обратно... Но я... но я... но я не... — "успела"... слово, которое так и не смогла произнести Реува. В конце концов, речь девушки стала бессвязной и окончательно оборвалась, а её саму пробила дрожь.

Любовь слишком маленькое слово, чтобы выразить, что она чувствовала к Ранольду. Но разве эти чувства оправдывают и её прошлое оправдывают то, что она сделала? И не только то, что она сделала по пути, но и то, что она оборвала на Лаосфоне. Всех, кого она ранила, отбрасывая от себя.
Нет. Не оправдывают.
Слеза, словно яркая звезда, промелькнувшая через небосвод, скатилась по щеке прямо до острого подбородка. Реува хотела заплакать, вытравив горечь из себя слезами, прижаться к инораснику, стоящему позади неё, снова ощутить то тепло, которого лишилась... Но наёмница знала, что не имеет права думать даже о таком. Наоборот, после всего произошедшего её стоит отбросить всем, сказать, что она не заслуживает прощения. И это будет справедливо, ведь всё случилось не случайно, девушка сама выбрала этот путь. И она заслужила этой кары.

[whammy]

Не ожидавший того, что инорасница и вовсе что-то ему поведает, Пепел стоял и молча ожидал. Ожидал хоть чего-то. Но то, что он получил по итогу, на миг взбудоражило, а затем поселило в душу приятное чувство выполненной задачи. Однако оно было фальшиво.
Внимательно слушая Реуву, вплоть до последнего звука, наемник практически не сводил с нее глаз. Что-то в этом было. Истерзанная душа в хрупком теле... что-то знакомое. Знакомое до боли. Сейчас он не мог подобрать слов, чтобы описать это. Его разрывал прилив идей, урывков гаснущих воспоминаний и вопросов самому себе, ответы на которые были ему непостижимы. Он ощутил растерянность, однако скоро задушил в себе это чувство, сделав шаг вперед.
Дом... родной дом. Каким он был? Далекий клочок звездной материи, не имеющий ни названия, ни классификации, или же теплое пятно в холодной пустоте космоса? Единственное и столь приятное ему гнездышко, которое было разорено. Или же не было? А было ли там рабство? Лилась ли кровь ручьями, игриво поблескивая в зареве снарядов? Орошала ли голые скалы пепелища, разрастающегося на парсеки вокруг? И пепел... Лишь пепел помнит все. Любая материя обращается в него. Рано или поздно. Так и Багряный, оставивший свою личину где-то там, позади, нашел свой новый путь, отнюдь не забыв и про избранный.
Еще один шаг. Уже скоро расстояние между ним и инорасницей сократилось настолько, что она могла слышать его дыхание у себя за спиной. Он замер. Тишина. Разбавляемая лишь тихим гулом систем брони и одиночными всхлипываниями девушки, она создавала по-своему гнетущую атморсферу. Однако продлилось это недолго.

В один момент Реува могла почувствовать, как что-то осторожно коснулось ее плеч. Затем еще раз. Металлические пальцы медленно спустились по пластинам скафандра, плавно огибая борозду у краев.
— Ты в порядке? — на сей раз слова нелюдя звучали гораздо тише и... обеспокоеннее. Будто не только Реува, но и он сам изменился за этот короткий монолог. Однако заметила ли девица?
Вопрос оставался открытым...

[Anton Ostom]

Слёзы одна за одной рождались в голубых глазах девушки и стекали по белоснежным щекам, впитывая слабый свет рубки. Взгляд Реувы был направлен прямо на безжизненную пустыню за иллюминатором. Две стихии полностью уничтожили здесь какую-либо жизнь. Что не смог выжечь огонь, то унесло потопом. Сейчас девушка чувствовала такую же пустоту внутри себя, как и этой выжженной долине.

Реува не заметила, как подошёл Пепел. Но то, что произошло дальше, буквально шокировало девушку. Что-то коснулось её плеч, заставив на секунду замереть. Её... погладили? Пока девушка осознавала это, рука неловкими, но очень нежными движениями опускалась и поднималась раз за разом.
Реуву поддерживали. Опять. Не дали ей упасть в пучину боли и отчаяния, остановив на самом краю. И в прошлом, и сейчас нашлись инорасники, которые вместо исключительно заботы о себе, предпочти заботу о других. Они не искали каких-то причин, не оправдывали высокими целями, а просто помогали тем, до кого могли дотянутся.
Маленькая рука остановила движение на плече, а голова плавно легла на стальные пальцы. Но даже под холодной бронёй, щека девушки ощущала то, что скрыто внутри. Тепло живого инорасника, что решил ей помочь. То, что ей дали, было достаточной наградой за всю пережитую боль. Осознание того, что не всем в этом мире плевать на остальных. Пиратское прошлое, отстранённость наёмницы и одинокая яркая звезда помешали ей это понять. Но сейчас Реува увидела всё.

— Ты в порядке? — на сей раз слова нелюдя звучали гораздо тише и... обеспокоеннее. Будто не только Реува, но и он сам изменился за этот короткий монолог. Однако заметила ли девица?
Вопрос оставался открытым...

— Да. Теперь в порядке. — тихо прошептала Реува и слёзы снова одна за одной потекли по щекам. Но они не были наполнены горечью, наоборот Реува впервые просияла настоящей счастливой улыбкой, посмотрев прямо на Пепла. Взяв в руки рычаги управления, девушка вновь дёрнула корабль. Со скрежетом тот мусор, грязь и корни, что удерживали крыло, треснули, освободив "Звезду Хемоло" от плена. Гул разгоняющихся реактивных двигателей раздавался всё громче и громче. Одинокая стальная птица поднялась над сгоревшим лесом, словно феникс, восставая из пепла. Корабль будто освободился от оков прошлого, как и его хозяйка, приготовившись двигаться дальше. И чтобы там не было впереди, "Звезда" из всех сил постарается преодолеть это, так же, как и его пилот, борясь до конца. Отныне и навсегда.

Как только корабль завис на средней высоте, Реува отпустила управление и повернулась обратно к стоящему инораснику.
— А что у тебя? — спросила девушка, впервые обратившись к Пеплу на "ты". Она и не знала его имени, но сейчас это было не важно. Глубоко внутри что-то так же причиняло ему боль, ровно как и Реуве. И не попробовать помочь сейчас... нет, она уже не могла.

[Баскервиль]

По лесу, в хаотичном порядке, носилось нечто, нечто облепленное грязью, ветками и листвой с головы до ног, его лапы были испачканы кровью и потрохами мелких животных, которые и были целью беспорядочных метаний жуткой твари.
Болотную тварь вел жуткий голод, продвинутые сенсоры позволяли ей без особых трудов находить любую мелкую живность и делать из неё питательные коктейли, которые немедленно впрыскивались в мозг с помощью шприца.
Похоже эта своеобразная охота, лишь разжигала её аппетит еще сильнее.
В поисках свежей поживы, болотная тварь оказалась у той самой спасательной капсулы, из которой совсем недавно она и выбралась.
Любой кто ещё оставался возле капсулы мог услышать как нечто большое шуршит в лесу где-то рядом.
Возможно что это существо пройдет мимо капсулы и после скроется в чаще леса, придаваясь своему новому естественному образу жизни, исчезнет из поля нашего зрения навсегда, а возможно и совсем другое, кто знает?

[whammy]

Маленькая рука остановила движение на плече, а голова плавно легла на стальные пальцы.

Подобная реакция оказалась небольшой неожиданностью для Пепла, однако он ничуть не растерялся.
С едва заметной искрой заботы, промелькнувшей в "оживших" глазах, инорасник подложил руку под голову девушки. Он делал это как можно осторожнее. Старался добиться того, чтобы инораснице было удобно и не причинило бы какой-либо дискомфорт. А пальцами другой он, между тем, неспешно убрал с по-светлому привлекательного лица непослушную прядку волос, аккуратно пригладив их и сопроводив все это добрым смешком.
— Не бойся. Все будет хорошо. Теперь... точно.
Изобразив улыбку и тем самым поддержав юную Реуву, Пепел дал ей освободиться из объятий и выждал.

Как только корабль завис на средней высоте, Реува отпустила управление и повернулась обратно к стоящему инораснику.
— А что у тебя? — спросила девушка, впервые обратившись к Пеплу на "ты". Она и не знала его имени, но сейчас это было не важно. Глубоко внутри что-то так же причиняло ему боль, ровно как и Реуве. И не попробовать помочь сейчас... нет, она уже не могла.

— Пепел. Мой позывной - Пепел. — задумчиво произнес инорасник, будто проигнорировав вопрос девицы, меж тем в уме перебирая все жалкие крупицы воспоминаний, которые он мог осветить ей. И протяжно вздохнул. В какой-то миг он чуть изменился в лице, вновь надев маску легкой обеспокоенности. Рука его снова легла на волосы, а пальцы аккуратно принялись перебирать мелкие прядки, пока их владелица доверчиво смотрела на него. — Чуть не забыл... Теперь мы знакомы, Реува. Но я не думаю, что это - лучшая обстановка для таких разговоров.
— Гляди... — наемник легонько потрепал волосы девушки, словно чтобы показать на что-то их владелице. — У тебя здесь еще немного крови.
Отведя взгляд в сторону, он быстро приметил полотенце. Взял его свободной рукой и заботливо приложил к тому месту, где багряные бусины начинали впитываться в кожу.
— Так-то лучше. Ты как? Ничего не болит?

[Anton Ostom]

— Пепел. Мой позывной - Пепел. — задумчиво произнес инорасник, будто проигнорировав вопрос девицы, меж тем в уме перебирая все жалкие крупицы воспоминаний, которые он мог осветить ей. И протяжно вздохнул.

На секунду Реува разочаровалась, что стоящий рядом с ней инорасник не ответил, но после услышала, хоть и скрытый, но весьма продолжительный вздох. Видимо существовала какая-то причина, по которой её собеседник не мог не раскрыл своего прошлого. Либо произошло что-то совсем из рода вон выходящие, либо... Нет, догадаться о реальной причине она не могла, но девушке хотелось верить, что молчание тут вовсе не из-за недоверия.

— Чуть не забыл... Теперь мы знакомы, Реува. Но я не думаю, что это - лучшая обстановка для таких разговоров.

— Хорошо... но мы к этому ещё вернёмся. — на последних словах лицо пронзила хитрая улыбка — И приятно познакомится, Пепел —
Рука девушки перехватила ладонь инорасника, которая сейчас гладила волосы, и... крепко пожала.

— Гляди... — наемник легонько потрепал волосы девушки, словно чтобы показать на что-то их владелице. — У тебя здесь еще немного крови.
Отведя взгляд в сторону, он быстро приметил полотенце. Взял его свободной рукой и заботливо приложил к тому месту, где багряные бусины начинали впитываться в кожу.
— Так-то лучше. Ты как? Ничего не болит?

— Царапина. — ответила Реува, впрочем мешать Пеплу она не стала — Будь что-то серьёзнее, я бы вряд ли добралась до рубки. —
Определённая логика в её словах была, но всё же подобная самоуверенность была несколько рискованной. Особенно после всего произошедшего. Но с этим риском Реува была готова смириться, ведь сейчас куда важнее было разобраться в происходящем и что-то предпринять.
— Диспетчерская, на связи "Звезда Хемоло", приём. Есть какие-нибудь новости? —

[Пепельный]

-- Жалея о потере, ты ценишь её сильнее, чем до беды, верно? -- со сдержанным сожалением спросил беспёрый у Ноктиса, желая получить подтверждения своих наблюдений, -- Но всё-таки, жертвовать тремя жизнями и вообще бросать всё ради призрачного шанса на спасение одной - глупость... -- уже с укором и в интонации, и во взгляде произнёс орнитоид, попутно сбив пальцем пепел с сигары. С мысли его сбила сердитая желейка, хаотично ползавшая по полу карго-отсека. Издавая злые звуки на котослаймовом, беспозвоночная бестия легонько тюкнулось лицевым таблом шлема об ногу Ера и проползла между собеседниками.
-- Хехех... По крайней мере, так считаю я - милитаристичный и прагматичный су-ха-рь. -- с горькой самоиронией добавил киборг, вновь перейдя в более серьёзное русло, -- И, к слову, Игни, почему ты не обратился за помощью ко мне? И никого кидать не надо было бы, и шансов на успех больше было бы...

Игниамерон грузно покачал своей лишённой рогатой короны головой.
- Ты не понимаешь... - беззлобно прошипел Игниамерон, нервно усмехнувшись и сверля металлический пол единственным оком. - Мне на КПК пришло сообщение по закрытому каналу связи. Аккурат в тот момент, когда вы заходили на это... Заказанное судно. И я не мог медлить ни секунды.

. . .

Дорогой a’hjart *родная кровь, брат,

Думаю, мне не нужно говорить, сколь много ты для меня значишь. Чтоб ты знал, я уже нисколько не обижаюсь на то, что было в нашу последнюю встречу.

Когда мне повезло выбраться из проклятого Даэр’Мортема, я тут же начала поиск тебя. Я безмерно скучала, но найти тебя в этом бесконечном многообразии звёд было... Невозможно, показалось мне в один момент. Но, прибыв в «Спокойствие» мой частный сыщик невероятным чудом сумел отыскать тебя. Но теперь я в большой опасности..
Я умоляю тебя, как можно скорей, прилетай по адресу, который я прикреплю к этому голосовому сообщению. Я всё тебе объясню. Ты мне нужен. Очень сильно нужен.

С пылающей любовью, твоя a’hjart, Лейлит.

. . .

Нахлынувшие, словно цунами, гораздо более мощный, что пережил он за сегодня, воспоминания смели даэр’мона безжалостной волной. Он изо всех сил бультыхался, стараясь не утонуть в пучине бурлящих эмоций, терзающих изорванную в клочья душу безрогого. Голос той, кто заставлял улыбаться даже в самой безнадёжной ситуации, эхом отзывался у него в черепной коробке, повторяя одни и те же слова. Они звучали так близко, так мягко и тепло, что, казалось, Ноктис мог бы протянуть руку вперёд и ощутить прикосновение своей ладони к слегка шершавой щеке его дорогой сестры. Но манящий мир грёз не мог заменить собой жестокую действительно, что убивает и калечит своих незваных гостей.
Весьма вероятно, несмотря на присутствие здесь совершенно чужого одноглазому орликса, Игни не сумел сдержать бы слёз. Но, по иронии судьбы, даэр’моны не умеют плакать.

Выпустив изо рта клуб чёрного как уголь дыма, Ноктис сжал кулаки. Он почувствовал, как его собственные когти впиваются в кожу, как густая жидкость цвета индиго стекает по его руке и беззвучно капает на холодный металлический пол.
- Пускай, в ваших глазах мне нет оправдания, - нарушил затянувшееся молчание безрогий, с холодом вперившись в глаза Ермако, - пускай для Сонма Непреклонных я останусь навеки предателем, но я всегда буду следовать лишь за своими интересами. А впрочем...
Игниамерон тетрально задумался, уставившись в уже исследованный им потолок.
- Не это ли на самом деле объединяет эту организацию? - вновь повернувшись к собеседнику, задал даэр’мон вопрос, не требующий ответа.

[боби]

Когда, казалось бы, шансы на выживание блудных девиц вновь возобновились, чаща резко склонилась в сторону Тоери.
Толчок оказался довольно неакуратным, и что более странно - настолько сильным, что Асурия улетела далеко от матраса. Хоть потенциальное убийство не было намеренным, полумертвая Асурия оказалась довольно хорошей приманкой для андедки - если, конечно, та не захочет добавки.
- Ещё один, пропавший на болоте. Может быть, сейчас ты будешь разговорчивее?, - уже безразличным, но громким голосом начала Тоери, - Кем бы ты ни была, с боевым кораблем ты не справишься. Сожри уже свою рабыню, а после лучше возвращайся в пещеры, - и скрылась в лесу.

[whammy]

Взглядом остановившись на заунывной картине, установившейся за мутным стеклом иллюминатора, Пепел поймал себя на очень неприятной мысли и меж тем выпустил из рук прядку девичьих волос. Чуть отступил назад.
Все это, абсолютно все... оно было неправильным. Изначально идя на задание он не давал себе никаких гарантий, не планировал ничего и даже выживание не было чем-то привычно необходимым. Однако увиденное... кажется, оно перевернуло его представления об этой злополучной миссии. Словно что-то вновь щелкнуло в мозгу, однако на этот раз резких перемен не последовало. Лишь какая-то едкая грусть охватила душу. Мерзкая, словно песок на зубах. Про себя инорасник проклинал этот день. Реува же могла посчитать его спокойным. И это было бы ложью. Драккару удалось усыпить зверя внутри себя, однако его истинная сущность все еще требовала крови и сопротивляться этому желанию вечно он просто не мог.
Ощутив, что во время разговора с диспетчерской ему просто нечего делать или добавить, Пепел отошел в сторону. Смотрел вниз, руки скрестил за спиной и словно отсчитывал шаги от кресла Реувы, отходя дальше и дальше, пока не уперся в стену. У нее он и сел, с видом усталым и даже отчужденным. Однако все еще не вешая нос. Теперь он просто ожидал, сложив руки на колени и прикрыв глаза.

[гость]

И они бежали. Бежали со всех сил, не взирая на дикие завывания у них за спиной. Рюмьер остался где-то далеко позади...

— А! ТЬФУ хЛЯ...
Колобок, посигналив Каарду бежать вперед, вернулся обратно к Рюмьеру. Новый капитан отряда охотников вот уже битую минуту стоял на одном месте и блевал, чем незамедлительно воспользовался гопник.
— хОШЕЛ СЮДЫ НА! — колобок схватился за руку Рюмьера и сразу потащил за собой, чтобы тот не убежал...

...

"А ведь если тошнит, значит жрал, небось. Такой пузач сто пудов набивает брюхо несколько раз на дню. Завтрак... Обед... и даже...
— К-КОРОЧЕ ТИКАЕМ ОТСЮДА!

Изо всех сил пытаясь не отвлекаться на чувство зависти и на внезапно забурливший живот, бунтарь помчался вслед за давно убежавшим вперед Каардом...

---

---

— ДА ВЫ ЕхАНУЛИСЬ ВСЕ!

Гопник был вне себя от ярости. Мало того, что он так и не смог нагнать неожиданно прыткого Каарда, так еще его соратник умудрился обронить на землю свою экипировку. Тут была и рельсовая винтовка, и патроны к ней, и сухой паек, и гарнитура вместе с радиостанцией, и даже чертова солнечная батарея...

— ЕЙ хОГУ хЛЯДЬ. ОН ЧТО, НА БЕГУ РАЗДЕВАЛСЯ?? ДОЛхОЕх хОЛОТНЫЙ...

Это означало, что потенциальный эксгибиционист-извращенец Каард убежал вперед с одним лишь пистолетом. Шансы выжить у него были сомнительные. И самое ужасное - колобок не имел ни малейшего понятия, куда он убежал.
В итоге он и его новый капитан Рюмьер сейчас были заняты сбором пожитков своего сошедшего с ума приятеля. О чудовищах можно было пока не беспокоиться — команда убежала достаточно далеко и от капсулы, и от того места, откуда слышался рев Джу Лиана.

Единственным плюсом в пропаже Каарда было то, что он оставил колобку свой сухой паек...

[Jalapeño]

Получив размытый и крайне неоднозначный ответ, инорасник не нашел ничего лучшего, чем за глубоким вдохом запрокинуть голову.
— Значит... — Взор его вновь опустился на Блынжа. — Не судьба.

Проводив опасливым взглядом уже уходящего и всё ещё незнакомого бронированного инорасника, рыбоподобный выпустил очередную плеяду пузырей изо рта, что было уже давней привычкой, перенятой от наземных нелюдей, положив сигареты обратно в карман. Дрожь постепенно унялась, но некоторая тяжесть на душе не уходила, всё ещё ютясь где-то там и продолжая отравлять мысли, минуты назад казавшиеся хорошими. То навряд ли была вина громилы — никогда нельзя предугадать, как отреагирует собеседник на те или иные выпады, и никогда нельзя предугадать, как какой-то совершенно незнакомый тип ненароком оказывается владельцем тихой боязни всех тех больше и физически сильнее его. Блынж явно сделал что-то совершенно не так, поскольку им стоило обсудить план дальнейших действий. Им стоило определиться хоть с чем-то, пока их действия вновь не привели к ещё более неожиданным последствиям. Им стоило... хотя бы познакомиться.

Но теперь он остался в медотсеке совершенно один, за исключением мирно сопящей спасительницы, которую не хотелось будить чисто из приличия. И по своему поведению, и по виду она казалась слишком молодой, чтобы оказаться здесь по своей воле... или нет? Блынж не так хорошо разбирался в обычаях других рас, уделив им лишь несколько тщательных часов для своего жутко патриотичного и воспитанного по другим порядкам друга, но прекрасно помнил, что подобных особ не так часто оставляют одних. И не так часто пускают в открытое плавание по пустоте, тем более на планетоиды в военном положении. Теперь он остался в медотсеке совершенно один, за исключением мирно сопящей спасительницы, и следовало о многом подумать.

Рыбоподобный, словно сам того не ведая, в своих напряжённых думах вытащил потрёпанную после всего ей пережитого книжку и открыл её, мигом пропуская некоторые строки её содержания и подолгу задерживаясь ностальгирующим и даже отчего-то опечаленным взглядом на других, перелистывая особенно бережно, что было неудивительно — находящееся у него в руках держало слишком много воспоминаний, большинство которых Блынж не то, что ценил, а скорее просто не хотел пробуждать. Это была как встреча со старым другом, который знал о нём слишком многое. И всё же что-то в этой книге оставалось действительно дорогим, отчего он, скривившись в неестественной ухмылке, причинявшей колкую боль, продолжал стоять как истукан и нелепо пялился на выведенные то особо неровным, то невероятно аккуратным почерком слова.

Удобно, что перед тем, как разбираться с Агнором, который сейчас словно опять куда-то испарился, и его намерениями, Блынж схватил перьевую ручку, некогда принадлежавшую погибшему нелюдю. Опробовав её на одном из краёв по большей части пустой страницы, рыбоподобный вновь задумался, вчитываясь в витиеватые, делающие непривычный для обычного читателя лабиринт строки, написанные им... когда? Что-то подсказывало, что то был десятый или одиннадцатый день перед сегодняшней ночью, в которую его судьба проделала такой же витиеватый и делающий непривычный для обычного читателя лабиринт. Обычно он делал пометки, когда находился где-то в месте, более-менее напоминающем дом. Где безопасно, тепло, но не слишком тепло, и не раздаётся рычание казалось бы разумного существа. Но теперь обстоятельства были несколько другими, а тут заодно и появилось что-то, чем можно сделать несколько пометок.

Его жизнь и правда стала сложнее, чем то мирное существование в монастыре, построенное на Всевышнем, которое он несмотря ни на что помнил. Чем те долгие часы обучения наукам, чтобы оторваться от хоть и столь родного, но не вечного грунта. Чем моменты пустой отчуждённости во время тихих прогулок по непривычным улицам, где он по праву своего рождения навсегда оставался чужаком. Прищурился то ли от всё ещё размывавшейся в глазах картинки, то ли от презрения, и пара слов оказалась вычеркнута ловким штрихом тускло-кобальтового, между двумя символами была вставлена так и требующаяся частица, а предложение, вызывавшее теперь ускоренное сердцебиение, было обведено ещё подрагивавшей рукой один, два, три раза, и чернила, словно не соглашаясь с этим поступком, решили выбраться из своего заточения границ, строго начерченных металлическим пером, стекая вниз по странице редкими каплями и налезая на написанные другой ручкой мысли. Глядя на выполненную работу уставшими глазами, Блынж даже не заметил этого, или же попросту не решался заметить.

А вот и подчёркивающая где-то обстоятельство линия, выведенная им чересчур интенсивно, смазалась, оставшись на перчатке мерзким пятном. Вот рыбоподобный, издав недовольный звук в попытках оттереть неоттираемое со своей руки, и добрался до той, казалось бы, написанной не так давно части, которая сейчас отдавалась в голове презрительно насмешливым эхом. Вот им было зачёркнуто одно слово. Два. Три. Предложение. На секунду показалось, будто ручка была живой, теперь вновь прекратив своё нормальное функционирование и выдавая только тоненькую прерывавшуюся линию, как раз на самых неприятных словах, которые нужно было стереть любой ценой. Вот Блынж делает вторую попытку перечеркнуть его. Вот чернила до сих пор не идут так, как должны были, вынуждая ревностно втирать металлическое перо в хотя бы, слава Всевышнему, достаточно плотную бумагу, и оставлять на ней косые царапины. Вот он пытается в третий, четвёртый, пятый, шестой раз, встречая лишь неудачу. На момент он засомневался, не взял ли он от безысходности нож, сейчас покоящийся вместе с останками сгоревшего таньгука, о котором до сих пор не хотелось думать, нет, нет, нет, нет, нет...

С досадой положив ручку обратно в один из карманов, в соседний он положил и книжонку, с хлопком закрытую, ведь он был теперь не в силах смотреть на эти слова, написанные им когда-то. Из-за такого резкого движения чернила явно смазались ещё сильнее. Вновь наседавший мрак стал рассеиваться, а мысли охладели. Блынж вновь ненатурально для себя вздохнул, переведя взгляд на бессознательную девушку. Что у неё сейчас в голове? Сложно было понять. Рыбоподобный вновь подошёл к шкафчику, с некоторой медлительностью дотянувшись до его дверцы и вскоре вытащив не подписанную аптечку. Инорасница навряд ли была бы против, верно же?

Едва дотронувшись до кармана, где лежал тюбик с, по всей видимости, герметиком, он задумался, стоит ли пользоваться им так скоро. С одной стороны его шлем навряд ли переживёт очередное столкновение с чем-либо, а с другой где-то внутри вертелась тревога о громи- вернее нет, о проб- нет, о бронированном инораснике, который сразу же выскочит, вновь неожиданно, но так аккуратно, как механизм, схватив и, кто знает, перерубив в процессе. Рыбоподобный вздрогнул. Как он вообще собирался работать с этими инорасниками, если сквозь всё уважение и попытки подружиться продолжает бояться некоторых из них? Нужно было это исправлять. Нужно было хоть что-то уже сделать — Блынж как никогда устал от своего бездействия, и он бы сделал всё, что привело бы этому конец, если, конечно, ему не придётся пройти через всё то, что они совсем недавно миновали. Решив снять бинты, он опять пробурлил нечто нецензурное от разгоревшейся боли в месте его тогдашней мимолётной встречи с пулей. Свои запасы лекарств не слишком хотелось расходовать, поэтому, открыв аптечку из медотсека, в которой явно должно было найтись что-то не токсичное для него, раз уж владелица корабля спокойно расхаживала и без шлема, инорасник обработал ранение, стараясь не докасаться до него теми частями рук, которыми он случайно дотрагивался до той самой неприятной субстанции преимущественно коричневого цвета.

Не дожидаясь, пока бессознательная очнётся, Блынж взял набор первой помощи и вышел из медотсека, направившись обратно в грузовой и наткнувшись там на беседовавших "Хаки" и Игниамерона. Рыбоподобный обвёл их пустым взглядом, молча подойдя ближе, пока нелюдь в оборванном халате уже заканчивал свою реплику.

— Не это ли на самом деле объединяет эту организацию? — вновь повернувшись к собеседнику, задал даэр’мон вопрос, не требующий ответа.

— Мне казалось, вам уже давно пора обработать раны. — Негромко произнёс он с аптечкой в руке, не слишком жалея о прерывании их диалога. Образ безрогого до сих пор вселял смешанные чувства, как при встрече кого-то смутно знакомого, но сложно было понять, почему. Была ли это неожиданная помощь, которая успела его уже несколько раз вытащить из смертельного положения? Был ли это полный усталости вид и лицо кого-то, кто видел что-то или кого-то, что простой смертный никогда не должен встречать? За весь день у него появилось слишком много вопросов, на которые давалось слишком мало ответов. К сожалению, вся личность краснокожего оставалась той, про которую он узнал по большей части ничего.